— Или берегла чувства мужа, – заметил
Хольд угрюмо.
— Когда она спала, он доставал
пистолет и прикладывал к ее виску. Уговаривал себя найти силы и
сделать небольшое движение — чтобы избавить их обоих от мук. Потом
вновь ставил ствол на предохранитель. Ему казалось, что он сходит с
ума. Возможно, так оно и было на самом деле.
— Хорошенькая же история… — выпятил
губу Лалин, улыбка которого уже потускнела, — У меня, признаться,
аж кишки похолодели.
— Тоже считаешь, что пора завязывать?
— спросил Мвези.
— Н-нет… Пожалуй… Я бы дослушал.
Да-да, пусть быстрее будет конец.
—Ей становилось все хуже. Третья
стадия. Теперь она большую часть дня проводила
лежа. Ее мучили боли во всем теле. Стало портиться зрение. Кожа
становилась шершавой и грубой, точно наждачная бумага. Он не знал,
что сотворит с ее телом Гниль, ему оставалось лишь быть сторонним
зрителем. Он, посвятивший себя борьбе с Гнилью, теперь был ее
пленником.
Месчината бесшумно вздохнул. Маан
подумал, что он вновь сделает долгую паузу, однако тот почти сразу
продолжил:
— Она догадалась, что происходит. Не
вслух, но по ее глазам — тому, что от них осталось — он понимал
это. Когда он лицемерно спрашивал, не вызвать ли врача, она
говорила, что не стоит — к чему безрассудно тратить социальные
очки, которых и так немного, на мелкую простуду? После, она
перестала ходить. Срослись суставы, потеряв подвижность. Ее ноги
уже были бесполезным придатком.
Мвези сильно закашлялся. Месчината
равнодушно подождал, когда закончится приступ, и продолжил, лишь
когда Мвези кивнул:
— Начались сильные боли в спине — он
предполагал, что там развиваются дополнительные кости. А может,
Гниль растила внутри вовсе новый каркас. Кожа практически потеряла
чувствительность. Она могла тушить окурки о себя, и вряд ли бы это
заметила. Нос практически исчез, и все лицо ее сильно исказилось.
Костная ткань разрасталась, хрящи меняли свое местоположение. Но,
кажется, она уже не видела всего этого, проводя дни напролет в
полузабытьи. Приятель спрятал все зеркала, предчувствуя скорую
развязку. И однажды ночью все кончилось. Он проснулся от
оглушительного выстрела.
Маан пытался не вслушиваться в слова,
неприятный привкус джина во рту не пропал, но почему-то сделался
сильнее.
— Жена взяла его пистолет, ведь
всегда знала, где он. Дослала патрон, сняла с предохранителя и, —
Месчината выпрямил указательный палец и коснулся своего лба над
правым глазом, гладкого лба, обтянутого желтоватой кожей, —
Выстрелила. Он нашел ее. То, что когда-то было ей. И почувствовал…
облегчение. Пытка закончилась. Она сама помогла ему, за что он был
ей благодарен.