— Это симптом.
— Да, но не обязательно Гнили.
— Тогда слушай дальше. Через четыре
дня после переезда Тцуки перестал появляться у себя на заводе. Не
поставил никого в известность, просто не пришел. С ним пытался
связаться его начальник, но безуспешно — создалось впечатление, что
тот просто прятался. Не подходил к двери, не отвечал на звонки.
Геалах присвистнул.
— Его деклассировали?
— Не стали. Начальство знало, что он
тяжело болен. Его понизили в классе до семьдесят пятого.
Предоставили какую-то должность вроде синекуры. Так что формально
он работает. А на самом деле — сидит безвылазно в своей норе.
— Что, если он просто тихо умер? И
сейчас разлагается, никем не тревожимый?
— Он жив.
— Ты его видел?
— Нет. Но соседи слышат звуки,
доносящиеся из его комнаты. Шорохи, голос, движение. Он там, Гэйн.
Ждет нас.
— Если ты прав… Он достаточно долго
нас ждет, Джат. Ты подумал об этом? Столько времени… Никто не может
сказать, во что превратится Гнилец через четыре месяца.
— Меньше, — поспешил сказать Маан, —
Когда он проходил процедуры, у него постоянно брали кровь. Если бы
Гниль была в нем, это сразу бы заметили. Сам знаешь, тест на Лунарэ
— обязательная часть любого анализа. Нет, он заболел позже, уже
после того, как отчаялся и приехал сюда умирать. Возможно, сразу
же, как перебрался. Так что, выходит, месяца три с небольшим.
— Три… — задумчиво произнес Геалах, —
Это тоже много, старик. Мы не знаем, с какой скоростью течет у него
болезнь. Он может быть в конце первой стадии, а может, и в начале
третьей.
— Да, я тоже так прикинул. Но
надеюсь, что мы поймаем его в крайнем случае в середине второй.
Гнильцы редко прогрессируют с такой скоростью, чтобы схватить
третью всего за квартал.
— Я знаю это, не хуже тебя. А еще я
знаю, что полгода назад Хольд брал «тройку», которая развилась за
четыре недели.
— Полагаю, он врет.
— А я видел лица тех людей, которые
при этом присутствовали. И — отдельно — части тел людей, которые
при этом присутствовали, но оказались недостаточно проворны.
— Постой… — Маан отвлекся и тотчас об
этом пожалел, ударившись правым коленом о какой-то выступ, — Ты о
том случае в седьмом блоке?
— Седьмой?.. Кажется. Я не помню.
Хольд тогда работал в пятом отделе. Потом его к нам…
— Там еще был ребенок?
— Да, был. Точнее, уже и не очень-то
ребенок. Гнилец. Четырнадцать ему было, что ли.