ятый ублюдок торопился спасти свой смердящий
зад. Только и всего.
— Рад, что ему это не удалось.
— Уровнем ниже жил жандарм. Какой-то
парень лет двадцати. Услышав переполох, схватил револьвер и
выскочил. Думал, грабеж или что-то вроде того… Потом увидел
Гнильца, бегущего прямо на него. Хольд говорит, поседел начисто. Да
оно и понятно… Но — выучка все же! — выстрелить успел. Попал
аккурат в ту пакость, что из пацана выросла. Не убил, но оглушил.
Она ему только пару пальцев на руке оттяпать успела. А тут и Хольд
подоспел.
— Добил, значит? — спросил Маан,
стараясь скрыть одышку. Это было тяжело.
— Конечно. Рассказывал, непросто ему
пришлось. Гнилец, та часть, что человеком когда-то была, еще в
сознании оставалась… Четырнадцать лет мальчишке. Хольд говорит, у
него глаза открыты были, и он все сознавал, — Геалах почему-то
понизил голос, — Вот так… Взгляд человеческий, как у нас с тобой.
Но только он уже понимал все…
— Взгляд… Я видел Гнильца с четырьмя
глазами. У него тоже казался очень человеческим взгляд. Вот только
все остальное было уже не вполне...
— Хольд, естественно, выстрелил.
Потом еще и еще. Весь барабан расстрелял, пока эта тварь дергаться
не перестала.
— Не удивлен.
— Мунн, конечно, от ярости побелел.
Ну, ты это слышал… Это как раз из-за того случая. Но Хольду
благодарность вынес. Жандарма того списать пришлось. Вроде крыша у
него после увиденного совсем никуда стала. Да и можно понять.
— А родители… этого…
— Вот с ними интереснее всего. У них
же все на глазах происходило. Оно понятно, ребенок, родная кровь и
все такое… — Геалах с отвращением спихнул в лестничный пролет
какой-то перегораживающий дорогу хлам, — Но, когда этот ребенок
тебя самого того и гляди заживо сожрет… А началось все незаметно,
как и бывает.
— Пятно?
— Ага. Метка Гнили. Думали, ссадина.
Ну и, как по учебнику. Темнеть начала, разрастаться. Хотели врачу
показать, но поздно — Гниль с такой скоростью его тело жрала, что
даже самому последнему идиоту вскоре стало все понятно. Особенно
когда та дрянь из него расти начала. Кто-то из лаборатории потом
говорил, что тело для того Гнильца было как запас еды в дорогу, или
вроде того. Оно просто отдавало последние соки, перекачиваясь в
новую форму.
— Не оно, — поправил Маан, — Он.
Человек.
— Да, но к тому моменту выглядел он,
как «оно». Хотя я понимаю, что там не было никакого чудовища,
которое подчинило себе человеческое тело, а был только он сам,
просто в своей новой форме.