Гнилец словно выдавливал из себя
слова, как отвратительную разлагающуюся жижу, чавкая, задыхаясь и
булькая. Маан прислушивался, но не мог определить, откуда доносится
звук.
По крайней мере, он исходил не от
головы — та не открывала рта, да рта у нее уже и не было, лишь
зигзагообразный рубец на его месте. Как же он тогда говорит?
Впрочем, какая разница…
— Идите… Вот я. Идите быстрее. Как
листья. Вечность желтых листьев. Я жду.
— Рехнулся, — сказал Геалах, пряча
пистолет в кобуру, — Разумеется.
Маан посветил фонариком Гнильцу в то,
что осталось от лица. Мертвые камни не отреагировали.
— Тцуки? Вас зовут Тцуки?
— Я… Тцу… — голова задрожала в
каком-то внутреннем спазме, — Я. Не помню. Я.
Это был не разум, лишь его осколки, и
все же Маан на мгновение ощутил что-то похожее на сочувствие. Не к
тому, кто сейчас, вмурованный в стену, висел перед ним, а к тому,
кем он когда-то был.
И кем уже никогда не станет.
— Вас зовут Тцуки, семьдесят пятый
социальный класс. Вам это что-то говорит?
— Листья. Когда они танцуют. Желтые.
Но вечность. Я здесь. Нужен я. Устал.
Тцуки продолжал мямлить, голос его
слабел и делался едва слышен, Маан подумал, что сейчас он
окончательно стихнет. И тогда все закончится. По крайней мере, для
них. Для Гнильца же все только начинается.
Интересно, хватит ли одного фургона?
И как ребята Мунна будут отдирать это все от стен и пола? Судя по
всему, Гнилец врос в камень крепче, чем прикипевший болт к резьбе.
Отскабливать его отсюда придется долго. И наверное, это будет не
самая приятная процедура — как для исполнителей, так и для него
самого.
— Убей.
— Что?
— Ты.
Гнилец опять смотрел на него своими
невозможными глазами, в которых не было ни крупицы жизни. Только
боль и мука.
— Убей.
Голова заворочалась, так сильно, что
казалось, она сможет оторваться от стены. Но та давно уже стала ее
частью.
— Убей.
— Добить просит, — Геалах достал из
кармана пачку сигарет, в дрожащем свете фонаря вытащил одну и
прикурил. Легкий запах хорошего табака не перекрыл смрада, но был
сам по себе приятен, — Мозги еще остались. Да на его месте каждый…
Я имею в виду, ничего хорошего его уже не ждет, так ведь? Будут по
кускам кромсать, вырезать… Потом лаборатория. Этот ублюдок уже
получил свое, я так думаю.
— Ты хочешь его добить?
— Почему нет? — кажется, Геалах пожал
плечами, — Наша работа — чистить грязь. Разнеси ему голову, и мы
сможем закончить это все. Комнату просто выжжем дотла. Никаких
хлопот.