Маан посмотрел на свой пистолет, все
еще направленный в лицо Гнильцу.
— Убей, — голос сочился, как гной из
открытой раны, — Убей.
Один выстрел — и
голоса больше не будет. Не будет болотных глаз,
смотрящих в упор. Не будет еще одной проблемы.
Маан спрятал оружие в кобуру.
— Пусть живет, мразь.
Напарник с интересом посмотрел на
него.
— Не хочешь оказать любезность?
— Я вчера уже стрелял на задержании.
Хватит.
— Могу я.
Геалах откинул полу плаща, но Маан
остановил его:
— Не стоит. К тому же нам вряд ли
кто-то поверит, что Гнилец оказывал сопротивление. Пусть живет.
Живет и мучается. Слышишь, ты? — Маан повернулся к Гнильцу, — Ты
еще долго будешь жить, да. Тебя будут вырезать отсюда по кускам, а
потом снова резать, жечь и пилить. Если ты думаешь, что испытал всю
отмеренную тебе боль, то ошибаешься! Ты и так почти рехнулся, но
уверяю тебя, ты сойдешь с ума окончательно, к тому моменту, когда
ребята из лаборатории решат с тобой закончить. И сожгут в
каком-нибудь чане, даже не удостоверившись, что ты действительно
мертв. Ощущай это. Живи с этим. Если это, конечно, твоя жизнь.
Маан отвернулся от Гнильца и вытащил
из кармана войсаппарат.
— Пойдем, Гэйн. Я вызову Мунна.
Они выбрались из тесной комнатки и,
несмотря на неослабевающий смрад, вздохнули с облегчением. Маан
зашагал к выходу, освещая фонариком путь.
— Знаешь… А я бы выстрелил, —
внезапно сказал Геалах, когда они вновь оказались в узком проходе
восьмого уровня.
— Зачем это?
— Каждый раз, когда я стираю Гнильца,
чувствую удовлетворение. То же самое, что раздавить отвратительное
насекомое. Беспомощный он или пытается оторвать тебе голову… Какая
разница.
— Лишать Гнильца боли, на которую он
обречен — это жалость, — сказал Маан, набирая номер на панели
войсаппарата, — А Гнилец не имеет права на жалость, Гэйн. Только на
боль.
***
Мунн обещал прислать свободную группу
через полчаса, но она прибыла уже через пятнадцать минут.
Наблюдая, как деловитые люди в белых
комбинезонах, с фонарями и блестящими кейсами, осторожно окружают
дверной проем, выжидая, прежде чем войти внутрь, Маан с усмешкой
подумал, что человек чему-то учится лишь на собственных
ошибках.
После истории с «тройкой» в жилом
доме, о которой рассказывал Геалах, они предпочитали не
рисковать.
Но прежде людей Мунна, Маан увидел с
десяток Кулаков. Закованные в свои черные панцири, молчаливые и
неподвижные, они взяли проход в квартиру на прицел и теперь молча
ждали приказа.