Кло лучше ничего не говорить. Она,
конечно, промолчит, но весь вечер будет расстроена, а Маан не любил
огорчать супругу, не любил, видеть в ее взгляде тревогу или печаль.
В такие моменты сердце его сжималось и хотелось весь мир сложить к
ногам жены — лишь бы ее лицо снова озарила улыбка.
Дома Маана не ждали, он с опозданием
вспомнил, что так и не позвонил. Он отпер дверь своим магнитным
ключом, язычок замка неприятно лязгнул.
Его девочки сидели на диване и
смотрели что-то из развлекательных вечерних передач.
— Привет! — сказал он громко, — А вот
и я.
И в этот миг внутри, в его теле, этом
опустошенном сосуде, отозвался теплом какой-то крошечный кусочек,
сладко заныл.
Дома.
Тонкая дверь вдруг оградила его от
всего прошедшего дня, провела непреодолимую черту, за которую не
могли вырваться его беспокойные мучительные мысли. И даже печень
как будто стала болеть тише, согрелась…
— Джат! — Кло быстро поднялась, — Как
ты рано!
— Взял работу на дом, — он подмигнул,
снимая тяжелый холодный плащ, — Вы уже поели?
— Да, не дождались тебя. Мой руки и
садись, я разогрею ужин.
— Привет, пап, — Бесс махнула в
воздухе пальчиками как веером. В глазах ее Маану почудилась досада
— этакая мимолетная искорка с тающим хвостом. Он попытался убедить
себя, что его глаза после уличных сумерек просто не привыкли к
мягкому домашнему освещению. Конечно, убедил — как всегда.
— Привет, бесенок. Как дела?
— Отлично, — отозвалась она вяло. Он
попытался вспомнить, отвечала ли она когда-нибудь иначе, и не смог.
Кажется, у нее всегда все было отлично.
Он прошел в спальню, и с
удовольствием снял костюм. Чистый, но будто набравший в себя
невидимую уличную пыль, и оттого потяжелевший.
Затем облачился в потертый халат.
Оружие аккуратно сложил в стенной
сейф. Сейчас его запах был неприятен, и Маан почувствовал
удовлетворение, когда холодный металл оказался вне пределов
видимости.
В ванной комнате он сунул руки под
тонкую горячую струю воды. Капнув на ладони и смыв дезинфицирующую
пену, Маан набрал полную горсть отдающей летучим химическим
ароматом жидкости, и с наслаждением плеснул себе в лицо.
Преимущества двадцать шестого класса — нормирование воды по очень
высокому стандарту.
С мягкой усмешкой он вспомнил, с
каким чувством открыл кран, когда ему, Джату Маану, только
присвоили тридцатый класс, и они с Кло переехали в свой дом.