Однако даже изрыгающий из себя звуки
теле на смог целиком заполнить ту густую тишину, которая
образовалась в комнате, с тех пор как Маан зашел.
Он иногда думал, что как раз к
пространству тишина имеет мало отношения, скорее всего, это его
личная, всюду следующая за ним тишина. Вроде тучи, вечно висящей
над головой в мультфильмах.
Когда он впервые стал это замечать?
Недели две назад, наверное.
Маан тоже начал делать вид, что
смотрит теле, и явная наигранность этого действия, столь же
бесполезного, сколь и наивного, заставила его мысленно сморщиться
от отвращения к самому себе.
Иногда, когда они вместе с Кло
смотрели театральные постановки по теле, его настигало похожее
чувство, если на экране появлялся актер, в чьей игре сквозила
фальшь. Она могла быть в смехе, рыданиях, или признании в любви, но
Маан чувствовал ее безошибочно, каким-то внутренним, не имеющим
названия, органом.
И каждый раз, когда он видел лицо
актера, изображающего страсть, и студенистый блик искусственности,
неправильности в его глазах, то чувствовал себя смущенно, неловко,
точно сам сейчас был на экране, жалкий, ничтожный, и на него самого
смотрели миллионы глаз, ощущающих эту самую фальшивость…
Как будто можно почувствовать стыд за
другого человека!
А сейчас, неудобно устроившись на
чересчур мягком диване, он сам, Джат Маан, и был тем скверным
актером. Это в его нарочито небрежной позе была фальшь, и это его
собственные глаза суетливо бегали из стороны в сторону, как бывает
у отчаянно лгущего человека.
И Бесс не могла этого не чувствовать.
Она и чувствовала — по ее замершему телу, чересчур ровной спине и
напряженному неподвижному взгляду Маан понимал: тишина в комнате
делается настолько густой, что уже едва пропускает кислород.
— Как школа? — спросил он,
попытавшись издать беззаботный отрывистый смешок и с ужасом услышав
вырвавшийся из собственных губ безобразный полурык-полускрежет,
столь же отвратительный и ненастоящий.
— Школа? — Бесс сделала вид, что
действительно внимательно смотрела теле, и даже пару секунд
похлопала ресницами, как бы возвращаясь в мир по эту сторону
экрана, — А. Нормально, пап.
— Все в порядке?
— Да, — она втянула голову в плечи,
уже не пытаясь прятать эмоций, — Просто замечательно.
Лучше всего, ему было бы замолчать.
Но какая-то скрытая в нем пружина, налившись тяжелым отчаянием,
выталкивала наружу слова: