— Виктор, — представился я, протягивая руку.
Рукопожатие у старика оказалось неожиданно крепким, мозолистая
ладонь выдавала человека, привыкшего к физическому труду.
— Знаю, знаю, — кивнул Егорыч. — Весь поселок гудит, молодой
агроном с образованием приехал, первый день чуть не убился.
Живучий, значит!
Он засмеялся, обнажив редкие, но крепкие зубы.
— Сосед твой, — продолжил старик, указывая большим пальцем через
плечо. — Вон, через дорогу живу. Вдвоем тут на отшибе теперь
куковать будем.
Егорыч прошел к печи, потрогал ее бок, пробормотал что-то
одобрительное.
— Печь в порядке, я проверял недавно. Тяга хорошая, кочегарить
одно удовольствие. Дрова есть, за сараем поленница, Федька всегда
запас держал. Вода в колодце рядом с домом, чистейшая, родниковая.
Лучше нашей воды только самогон!
Старик снова засмеялся, явно довольный своей шуткой.
— А ты, значит, агроном? — Егорыч присел на стул. — Науку земле
преподавать будешь?
— Попробую, — кивнул я, садясь напротив. — А вы давно здесь
живете?
— С рождения, — гордо ответил старик. — В девятнадцатом родился,
когда Колчак по нашим местам катился. Отец в партизанах был, у
Щетинкина в отряде. Так что я тут каждую тропинку знаю, каждую
сосну помню, когда еще с мое ростом была.
Он похлопал по нагрудному карману гимнастерки, достал пачку
«Беломора», предложил мне. Я отказался, чем, кажется, слегка
озадачил старика.
— Не куришь? Спортсмен, что ли? — прищурился он, закуривая
папиросу. Дым поднялся к потолку тонкой струйкой.
— Не привык, — пожал я плечами. — А вы, я смотрю, воевали?
Старик выпрямился, расправив плечи:
— А то! От звонка до звонка! От финской до самого Берлина!
Сталинград прошел, Егорыч там погибнуть должен был, да судьба
распорядилась иначе.
Он затянулся, прикрыв глаза, словно воспоминания причиняли
физическую боль.
— Тяжело было? — спросил я, осторожно прощупывая почву для
разговора.
— Эх, милок, — вздохнул Егорыч. — В аду легче! Зима та
сталинградская - страшнее не видал. Немцы жгут все, что горит, от
холода. Мы в развалинах траншеи роем, каждый дом - крепость, каждая
стена - фронт. Волга за спиной, приказ: «Ни шагу назад!» и все,
хоть умри, а держись. И держались! — он стукнул кулаком по
столу.
Я слушал внимательно, отмечая детали, пытаясь сопоставить
рассказ старика с тем, что знал об истории Сталинградской битвы из
будущего. Егорыч говорил с паузами, подбирая слова, иногда
осекаясь, когда воспоминания становились слишком яркими.