Митяй принес воды и я взяв тряпку из старого сундука, начал
протирать мебель. Занимаясь всеми этими делами, я почувствовал, как
непривычно заныли мышцы. Тело Егора, хоть и было крепким, явно не
привыкло к физическому труду. Руки помещика, не знавшие черновой
работы, быстро устали, спина тоже ныла от непривычной нагрузки. Ну,
впрочем, это поправимо — пара недель такой работы, и мускулы
окрепнут.
— Так, бери матрасы и несём их во двор, потом ты снова за водой,
а я займусь мебелью, — отдал я новое распоряжение, закончив с одним
из шкафов.
— Слушаюсь, барин, — в голосе Митяя по-прежнему звучало странное
удивление, словно он наблюдал за диковинным животным в зверинце.
Ещё бы — барин, который сам берётся за тряпку, для него это,
наверное, как слон, играющий на скрипке.
Мы вытащили матрасы во двор, кряхтя от их тяжести. Они были
набиты слежавшимся сеном, от которого пахло сыростью и мышами. С
усилием вытряхнули содержимое, подняв облако пыли и трухи, от
которой оба закашлялись.
— Эх, боярин, да тут, похоже, со времён вашего дедушки никто не
менял сено, — заметил Митяй, вытирая слезящиеся от пыли глаза.
Мы повесили опустевшие чехлы матрасов сушиться на заходящем
солнце, перекинув их через покосившийся забор. Пустые, они казались
огромными холщовыми мешками, с прорехами и пятнами, но в целом ещё
вполне пригодными.
— Надо будет свежего сена набрать, — сказал я, отряхивая
руки.
Пока Митяй ходил за водой для продолжения уборки, я решил
осмотреть территорию усадьбы более тщательно. Двор был неухожен,
зарос бурьяном по пояс, но всё же можно было различить остатки
садовых дорожек, клумб и даже пары лавок под раскидистым
деревом.
За домом обнаружилась небольшая постройка — флигель, с
пристройкой — видать, сараем. Судя по заросшей тропинке, туда давно
никто не ходил.
Я с трудом отодвинул скрипучую дверь, которая сопротивлялась
моим усилиям, словно не хотела раскрывать свои секреты, и заглянул
внутрь. Флигель же оказался бывшим жилищем для прислуги. Простая
обстановка: деревянная кровать, застеленная потёртым одеялом, стол,
два стула, сундук у стены. Везде грязь и запустение.
Примыкающий к флигелю сарай стал настоящим сокровищем. Когда я
открыл дверь, которая тоже поддалась не сразу — петли ссохлись от
долгого бездействия и явно требовали замены. Я сделал несколько
шагов, и глаза постепенно привыкли к темноте. Внутри стоял
полумрак, лишь косые лучи солнца пробивались сквозь щели в стенах,
что позволяло разглядеть содержимое.