Я с трудом разлепил веки, словно они были запечатаны сургучом.
Меня трясла за плечо невысокая полная женщина в тёмном длинном
платье со странным платком на голове. Мой затуманенный мозг выдал
первую версию: косплеерша? Ролевой фестиваль?
— Чего тебе? — просипел я, пытаясь сфокусировать взгляд.
И застыл, пронзённый внезапным осознанием. Это был не мой
голос.
Я резко сел на кровати. Это была не моя кровать — массивная, с
резными деревянными спинками и балдахином, будто украденная со
съёмочной площадки исторического сериала.
Комната тоже была чужой — высокие потолки, стены, обитые тканью,
тяжёлая дубовая мебель, источающая запах воска и времени. В углу
мерцала лампада перед тёмной иконой, бросая на стены причудливые
тени.
— Что за хрень? — вырвалось у меня прежде, чем я успел
подумать.
— Ох, опять браниться изволите с утра пораньше, — всплеснула
руками женщина, словно я совершил привычное, но всё равно
шокирующее святотатство. — А ведь Прасковья Никитична сказывала,
что вы с колыбели были ангелочком…
Я уставился на свои руки, которые тоже оказались чужими — более
узкие, с длинными аристократическими пальцами, без мозолей от
штанги и сбитых костяшек после спаррингов, зато с небольшим шрамом
возле безымянного пальца. На запястье отсутствовали часы Garmin, с
которыми я практически сросся.
— Я… где я? Кто ты? — холодный пот покрыл спину, которая тоже
ощущалась иначе — сильнее, но уже.
— Господи, да никак вы опять не в себе? — женщина заглянула мне
в глаза с тревогой матери, чей ребёнок внезапно заговорил на
неизвестном языке. — Это я, Агафья, ваша нянька — Агафья Петровна.
Вы в родительском доме… пока что, — последние слова она добавила
шёпотом, словно выдавала государственную тайну. — Сами знаете,
батюшка гневается страшно. Мне велено вас одеть да к столу
проводить.
Она развернулась к массивному шкафу и начала доставать одежду —
рубаху из тонкого полотна, брюки, какой-то странный удлинённый
жилет…
— Постой, — я с трудом подавил приступ тошноты, подступившей к
горлу. — Какой сейчас год?
Агафья посмотрела на меня так, словно я спросил, сколько будет
дважды два:
— Лето 1807 года от Рождества Христова, как и вчера было. Ох,
неужто вы так сильно головушку зашибли, когда с квартальным
сцепились? Николай сказывал, вы на ногах еле держались, когда домой
заявились…