Воронцов. Перезагрузка - страница 86

Шрифт
Интервал


Мысли опережали одна другую. Можно было бы начать с простого — оконное стекло для себя, для местных помещиков. Потом наладить производство посуды. А там, глядишь, и до художественного стекла дойдём… Да что там говорить, можно будет целую империю построить на этом кварце!

— Барин, а может, отдохнём? — простонал Митяй, останавливаясь и ставя мешок на землю. — Тяжко больно…

— Терпи, казак, — подбодрил я его. — Видишь вон ту рощицу? До неё дотащим, там и передохнём. А потом уж до дома рукой подать.

Вернувшись в Уваровку, когда уже солнце клонилось к закату, окрашивая небо в алые и золотистые тона, мы бросили мешок во дворе. Я сказал Митяю, чтобы в сарай занёс, а то мало ли — дождь пойдёт, чтобы не промок наш драгоценный груз.

— И смотри, никому пока ни слова, — добавил я, понизив голос до заговорщицкого шёпота. — Время придёт — все узнают. А пока молчок.

Митяй кивнул, хотя в глазах его читалось недоумение. Бедняга не понимал, что он только что помог перенести целое состояние.

Заглянул к мужикам, которые трудились в избе. Те вовсю стучали молотками, вбивая клинья как распорки. Работа кипела — внутренняя стена уже была готова, стояла прямо как будто бы здесь и была всегда. Да и дверь уже заканчивали делать с этой стороны — одну ещё когда уходил навесили, вторую сейчас подгоняли по размеру.

Прохор с Фёдором сколачивали топчаны — простые, но крепкие. Не должны развалиться такие кровати, прослужат какое-то время.

— Ай, молодцы, мужики! — похвалил я их, осматривая работу. — Вас тут ещё на пару дней запрячь, так вы дворец выстроите! Будут хоромы получше, чем у барина вашего.

Те смущённо заулыбались, покраснели как маки, и Прохор, которого я окрестил про себя ворчуном, сказал:

— И вам, барин, тоже сделаем хорошую избу. Только времени не хватает на всё сразу. Да вы не беспокойтесь — управимся!

Я лишь кивнул, а спустя каких-то полчаса услышал, как заскрипела телега. Илья с Петром вернулись с Липовки, притащив баулы с вещами. Лошадь тяжело дышала, явно устала от груза и дальней дороги.

Среди привезённых вещей оказался и сундук Фомы, да пара его баулов, от чего тот аж просиял как медный самовар и принялся благодарить Петра.

— Спаси тебя Господь, Петрушка! Думал уж, пропали мои пожитки! А тут вон они, целёхоньки!

Пётр же, вытирая пот рукавом, доложил мне: