Простенько, но душевно — как и вся эта жизнь в Уваровке. Желудок
тут же отозвался голодным урчанием, напоминая, что вчерашний ужин
давно переварился.
— Митяй, а кто это так о нас заботится? — спросил я, доставая из
корзины ещё тёплый хлеб.
— Да кто ж его знает, — улыбнулся парень. — Видать бабы
поставили на довольствие барина. Все стараются, все помочь
хотят.
Сердце потеплело от такой заботы. В Москве соседи друг друга в
лицо не знали, а здесь… Здесь люди о незнакомом человеке думают,
как о родном. Хотя, был бы я не барин — не понятно как бы все
сложилось.
— Митяй, ты корзины-то у забора оставь, — сказал я, отламывая
ломоть хлеба и намазывая его густым слоем сала. — А то хозяюшки
ведь не напасутся.
— Я им новые сплету! — выпалил Митяй с полным ртом. Крошки
летели во все стороны, но парень явно был в восторге от собственной
находчивости.
— Вот и плети, — кивнул я, жуя сало. Соль хрустела на зубах, и
от этого простого завтрака появлялось ощущение сытости, которого не
давали никакие ресторанные изыски в прошлой жизни. — В общем, ты
делом займись, мужикам помогай. Дом-то доделывать надо, крышу
особенно — а то дожди зарядят и затопит там все в избе. А мы с
Петром по делам сходим.
Митяй довольно хмыкнул, видимо, представляя себя мастером на все
руки. Позавтракав, я допил из деревянной кружки квас и вышел на
улицу.
Ещё раз умылся из бадьи. Вода бодрила лучше, чем кофе в моём
времени — может, дело было в её чистоте, а может, в том, что
организм начинал привыкать к новому ритму жизни. Капли скатывались
с подбородка, и я с удовольствием вдыхал утренний воздух, в котором
смешивались запахи дыма из печных труб, свежескошенной травы и
речной прохлады.
А тут и Пётр подоспел — лёгок на помине.
— О, Пётр! — поздоровался я, вытирая руки о холщовое полотенце.
— Только хотел за тобой Митяя посылать, а ты уже тут. Ты
позавтракал?
— Да, боярин, — кивнул он, потирая мозолистые руки и поглядывая
на меня с любопытством. — Ну что, куда идём? Что хотели
показать?
— К Быстрянке пойдём, — сказал я. — Дело есть важное. Там всё
покажу и расскажу подробно.
Я повернулся к Митяю, который уже успел приняться за работу и
что-то мастерил из прутьев:
— А ты, Митяй, как я сказал, в деревне остаёшься. Мужикам
помоги, да гляди, чтоб работа спорилась.
Митяй вроде бы надулся — видимо, ему хотелось пойти с нами и
посмотреть что там барин задумал, но спорить не стал. Только
кивнул.