— Пошла, пошла, я
тебе сейчас. Я тебе сейчас… Я тебе сейчас…
Он повторял это «я
тебе сейчас», не в силах придумать, что именно сейчас он сделает.
Вероятно, словарный запас не позволял ему активно применять
словесное устрашение, поэтому он решил действовать иначе. Я услышал
звук затрещины и жалобный стон.
— Заткнись, сука,
заткнись, я тебя сейчас убью! — наконец, разродился он.
— Или я сейчас
тебя убью — сказал негромко я, сделав три быстрых шага.
Человек вздрогнул,
оказавшись в поле моего зрения, подскочил на месте и обернулся.
Глаза его горели, как у зверя, были бешеными. Белки выделялись на
тёмном лице. Это был не Мурадян, а неизвестный мне шабашник. В
руках он держал обрез а девушка стояла перед ним на коленях,
вероятно, запнувшись и не успев подняться.
— Я ему сейчас, —
прохрипел он, приставляя ствол к голове своей жертвы, — я ему
сейчас дырка в голове сделаю.
— Чудак-человек, —
усмехнулся я. — Куда ты её тащишь вообще? Ты что с ней делать
собрался? Ты что, думал, что тебя не найдут?
— Гришка! — ахнула
жертва и завыла в голос.
— Или что? — не
сдавался я. — Ну, ты и дебил, брат.
— Я сказал, —
зарычал он, как раненый зверь, — я тебе сказал! Не
подходи!
— Я тебе тоже
говорю. Опусти. Опусти ствол незарегистрированного и незаконно
переделанного оружия, и отойди в сторону. Или я тебя застрелю.
Видишь, у меня, пистолет в руке? Милицейский. Знаешь, что это
значит?
Кажется, пистолет
он заметил только сейчас, но только крепче сжал свой обрез.
Смотрите-ка на него. Закусил удила, жеребец.
В это время позади
меня раздался шум шагов и приглушённые голоса. Это приближались
наши сводные отряды. Злодей прислушался и на мгновение отвёл глаза,
глянув в сторону, откуда доносились голоса.
Это была ошибка. Я
мгновенно поднял пистолет и выстрелил. Не целясь, единым движением.
Сотая доля секунды. Бах, и готово. Шмальнул в грудину. Сначала
хотел по руке, но остерёгся. Оружие незнакомое, сноровка не та, в
тир не хожу. В общем, грудь она большая, не промажешь.
Чудище лесное
отбросило назад, а я ещё сделал один выстрел в воздух.
— Ты чё творишь,
сука! — заревел Гуськов, и я даже заволновался, чтобы не лопнули
его и без того выпуклые и как всегда красные глаза.
— Хорош пугать, —
покачал я головой. — Вот, медальку тебе заработал и звёздочку на
погоны. Ты только что опасного преступника обезвредил.
Держи.