— Прости,
мама, — прошептала она, передавая мне драгоценности.
Камни легли
в мою ладонь, и я невольно отметил контраст — они были ещё тёплыми
от её кожи, хранили жар живого человека. Через мгновение это тепло
начнёт уходить, оставляя только холод минерала.
Я аккуратно
сжал кулак вокруг бесценного дара, чувствуя вес — не столько
физический, сколько эмоциональный.
Рубины в
моей руке действительно походили на капли крови. Символично —
каждая война требует жертв, но эти жертвы не всегда приносятся на
поле боя. Иногда кровь стекает невидимыми каплями из разбитых
сердец, из утраченной памяти, а самые тяжёлые потери — это то, что
мы жертвуем добровольно. Полина сейчас отказалась от частицы своего
прошлого ради нашего общего будущего.
— Это
благородный поступок, Полина. Обещаю, что после Гона я верну им
первоначальную форму и компенсирую потерю — найду украшения,
достойные твоего дара.
Она грустно
улыбнулась:
— Дело не в
стоимости камней, Прохор. Если это поможет всем нам выжить, они
послужат благому делу. Я буду ждать обещанной компенсации… и не
только её.
В последних
словах прозвучал недвусмысленный намёк. Я предпочёл его не
заметить.
— Спасибо
тебе, — произнёс я, поднимаясь. — Твоя жертва не будет
забыта.
— Иди, пока
я не передумала, — попыталась пошутить она, но в глазах блестели
слёзы.
Выйдя из
комнаты, я позволил себе момент сожаления.
В
мастерской команда уже активно обсуждала детали конструкции. Увидев
меня, они подняли головы.
— Где
материалы? — нетерпеливо спросила Василиса.
Я положил
на стол драгоценности. В свете ламп рубины вспыхнули кровавым
огнём, шпинели отливали фиолетовым.
— Фамильные
украшения Полины Белозёровой, — коротко пояснил я. — Обращайтесь с
ними соответственно.
Арсеньев с
уважением взял рубин:
—
Безупречная чистота. Идеальный материал для тиглей.
— Тогда за
работу, — скомандовал я. — Время не ждёт. Я займусь инструментами
из Сумеречной стали.
Направляясь
к своей мастерской, я отогнал мысли о наполненных душевной болью
ореховых глазах. На войне каждый платит свою цену. Полина заплатила
памятью. Моя задача — сделать так, чтобы эта плата оказалась
единственной и не была напрасной.
По пути я
заглянул на охраняемый парой бойцов склад, где ждала своего часа
необработанная порода из шахты. Серые глыбы с прожилками Сумеречной
стали лежали аккуратными рядами — результат недельного труда
горняков. Для создания инструментов не требовалась чистота металла,
поэтому сырая руда подходила идеально.