Но воздушный поток усилился. Пламя в
печи из оранжевого стало жёлто-белым, потом начало отдавать в
синеву. Температура неумолимо ползла вверх.
— Тысяча пятьсот… тысяча шестьсот… —
считывал Арсеньев.
Через рубиновую стенку я видел, как в
тигле происходят изменения. Серая порода оседала, уплотнялась, а
наверх всплывал серебристо-синий металл с характерным отливом.
— Смотрите! — воскликнула Мария. —
Шлак действительно идёт вниз!
— Тысяча восемьсот… тысяча восемьсот
пятьдесят…
Металл в тигле начал издавать низкое
гудение, едва различимое за рёвом пламени. Серебристая поверхность
подёрнулась фиолетовой дымкой.
— Есть! Тысяча девятьсот! — объявил
артефактор. — Держим температуру!
Следующие полчаса тянулись мучительно
долго. Черкасский стоял неподвижно, весь в испарине от напряжения.
Кронгельм уже не жаловалась — все силы уходили на поддержание
воздушного потока. Остальные напряжённо следили за процессом.
— Фиолетовое свечение усиливается, —
прошептала Василиса. — И это гудение… Я его костями чувствую.
Она была права. Низкочастотная
вибрация проникала в самую глубину тела, резонируя с чем-то
первобытным.
— Достаточно, — решил я. — Прекращаем
нагрев. Тимур, гаси пламя. Надежда, можете отдохнуть.
Аэромантка буквально рухнула на
ближайшую скамью:
— Всё… Я больше никогда не буду
жаловаться на духоту в классах… По сравнению с этим адом, моя школа
— курорт в горах…
— Вы молодец, — похвалил я. — Без вас
бы не справились.
— Можете это письменно
засвидетельствовать? — простонала она. — А то никто не поверит, что
аристократка работала… кузнечным мехом при плавке какого-то
металла.
— Теперь нужно дать остыть до тысячи
семисот и разливать, — заметил Арсеньев.
Ждать пришлось ещё четверть часа.
Наконец, температура упала до нужной отметки.
— Открываем печь! — скомандовал я. —
Готовьте формы!
Рабочие расставили массивные чугунные
изложницы, покрытые изнутри тонким слоем Сумеречной стали — снова
мне пришлось постараться, работая с чистой породой. Подъёмный
механизм снова заскрипел, поднимая раскалённый тигель из печи. Даже
через защитные руны жар был невыносимым.
— Аккуратнее с наклоном! — кричал
Вершинин, руководя процессом. — Медленно! Ещё медленнее!
Я взял специальный ковш с длинной
ручкой из Сумеречной стали — только такой инструмент мог выдержать
контакт с расплавом. Зачерпнув мерцающий фиолетовым металл,
аккуратно разлил его по формам. Жидкая сталь текла удивительно
легко, почти как ртуть, издавая всё то же низкое гудение.