- Ваше
благородие! - докладывает фельдшер Пак, - Ваше распоряжение
выполнено! Объект готов к даче показаний!
- Хорошо, -
отвечаю я, - Цой! Охранять второго. Пак! На месте.
Подхожу к
японцу. Тот смотрит на меня со страхом, а на Пака косится с таким
ужасом, будто это демон из преисподней. Оно и понятно. Общение их
было плодотворным.
- Кто
таков? - спрашиваю его.
- Я
переводчик штаба 52-го драгунского полка, господин, - торопливо
лепечет японец.
- Что? -
хищно ухмыляюсь я, - Ты решил со мной пошутить, ничтожество?
Пак!
Кореец
поворачивается к японцу, вытягивая из кармана куботан. Японец
сжимается и пытается отползти с писком:
- Нет! Нет!
Прошу вас, господин! Я всё скажу!
- Кто
таков? - повторяю я.
- Лейтенант
Каори Минамото, господин. Току-му ки-кан[3]. Разведывательная служба
Микадо, господин.
- Кто
второй пленный?
- Капитан
Хагори Сато, господин. Мой начальник.
- Что ты
пытался передать?
- Сведения
о скором походе двух русских дивизий на Инкоу, господин. И их
предварительный маршрут, господин.
- От кого
ты получил эти сведения?
- От Карла…
Простите, господин! От подполковника Маннергейма,
господин.
-
Уверен?
- Да,
господин. Карл… Простите, господин! Подполковник Маннергейм сказал
мне о том лично, во время нашего… Сейбецу[4]… Ночного времяпровождения,
господин.
Тьфу, твою
мать… И здесь пидоры. Хотя… По поводу Маннергейма – так я и
знал.
- Он знал
кто ты на самом деле?
- Да,
господин.
- Когда он
был завербован? - «На чём» спрашивать бессмысленно – вон оно,
медовое ловушко, выкладывает всё, о чем его ни спросят.
- В поезде,
господин. По пути в Цицикар, господин.
- Он
сотрудничал по принуждению?
- Нет,
господин. Он сказал, что ненавидит русских варваров, господин.
Простите, господин! Он так и сказал, господин!
- Кто ещё
предоставлял тебе сведения?
- Ротмистр
Ниеминен из штаба 2-й Сводной кавалерийской дивизии,
господин.
-
Добровольно?
- Да,
господин. Он также сторонник свободной Финляндии, господин. И мой…
Койбито[5]…
- Без
подробностей.
Putamadre[6]… Термин «японский бог» принимает, потихоньку
принципиально новое звучание. И опять убеждаюсь – что ни прибалт,
так точно ГЕЙропеец, причём от слова гей.
- Кто
ещё?
- Больше
никто, господин.
- Мне
позвать Пака?
- Нет! Нет!
Не надо, господин! Я говорю правду, господин! Клянусь!
Поворачиваюсь к Лукьянцеву.
- Этих…
Мерзавцев надо брать и потрошить. Немедленно.