— «Да уж,» — хмыкнул он про
себя, эта мысль эхом отозвалась в его новом, заторможенном
сознании. — «Похоже, я действительно умер. Асума-сенсей, Колесо
Сансары, все дела… Но это… что, черт возьми, за тело? Такое
чувство, будто меня запихнули в костюм Чоузы Акимичи, только без
его силы».
Дверь в палату открылась без стука, и
на пороге появилась женщина лет шестидесяти, а может, и старше.
Седые, но еще густые волосы были аккуратно собраны в тугой пучок на
затылке, обнажая высокий лоб. Полные, румяные щеки, глаза-бусинки,
смотревшие с тревогой и… нежностью? Широкий домашний халат в
цветочек едва сходился на её внушительной, округлой фигуре. Лицо
было по-матерински добродушным, но в уголках губ и во взгляде
читалась и определенная строгость.
— Проснулся, котик мой ненаглядный! —
голос у неё был низкий, грудной, и на глаза мгновенно навернулись
слёзы. — Господи Иисусе, слава Тебе! Как же ты меня напугал,
Маркуша, сыночек…
Она стремительно подошла к кровати,
её движения были на удивление легкими для её комплекции, и, не дав
Шикамару опомниться, сграбастала его в объятия. Он едва выдержал
это удушающее давление мягкой плоти, стараясь дышать через раз.
Затем она примостилась на краешек кровати, которая жалобно
скрипнула еще раз, и взяла его пухлую руку в свои, теплые и немного
мозолистые. Шикамару молчал, пытаясь обработать входящую
информацию. «Котик? Маркуша? Ну, ладно. Похоже, это моя новая…
бабушка? Или очень заботливая мать, если судить по "сыночек". Хотя
выглядит она старше… Морока».
В течение дня врачи приходили и
уходили целой вереницей. Молодые, пожилые, мужчины, женщины – все
они заглядывали в его карточку, светили фонариком в глаза, задавали
одни и те же вопросы, не скрывая своего профессионального, но
явного удивления. Он слышал обрывки их разговоров за дверью:
«Обширный ишемический инсульт…», «удивительная скорость
восстановления…», «на второй день в полном сознании, речь связная…
память не затронута…». Их удивление было почти осязаемым. Только
тело… да, ожирение тяжелой степени, запредельное давление, одышка
даже в покое – но в остальном, с точки зрения неврологии, как будто
никакого приступа и не было.
Шикамару, быстро сообразив, что поток
посетителей нескончаем, а ему остро необходимо уединение, сделал
вид, что сильно устал и хочет спать. Медсестра заботливо поправила
ему подушку, и он закрыл глаза, погружаясь в анализ ситуации.