«Итак,» — начал он свой
внутренний монолог, привычно пытаясь разложить всё по полочкам. —
«Если я действительно умер – а все факты указывают на это,
техника Кагэ Куруиши предполагала именно такой исход для меня, – и
каким-то образом попал в это… тело… То здесь есть один крайне
важный нюанс. Я чувствую чакру. Слабую, рассредоточенную, словно
тонкий туман, но она однозначно есть. И самое главное – я ощущаю
свои чакроканалы, свою внутреннюю систему. Они будто пропечатаны в
этой чужеродной биомассе. Это не просто реинкарнация в случайного
младенца, где душа начинает все с чистого листа. Это больше похоже
на… перемещение сознания? Вместе со всей моей духовной структурой.
Техника, которую я использовал… она связала наши души с Хиданом для
прохождения через Колесо. Может, это побочный эффект такого
насильственного протаскивания через систему перерождений? Или
ошибка? Или чья-то воля?»
Он мысленно попытался
сконцентрировать частичку этой рассеянной чакры, направить её к
руке. Получилось с трудом, как будто он пытался протолкнуть воду
через забитую трубу, но слабое, едва заметное тепло все же возникло
в кончиках пальцев.
«Хм. Концентрация возможна, хоть и требует титанических усилий.
А вот использование техник… в этом теле… Это будет отдельная, очень
большая проблема. Оно не просто мешает – оно активно
сопротивляется, как будто это огромный балласт».
Когда его наконец оставили в покое,
он с невероятным усилием (пыхтя, потея и тихо ругаясь про себя)
сумел сползти с кровати и, держась за стенку, доковылять до
небольшого зеркала, висевшего над раковиной в углу палаты.
Из зеркала на него смотрел совершенно
незнакомый человек. Лицо было одутловатым, круглым, как луна, с
двойным подбородком и нездоровым, бледноватым цветом кожи,
испещренной мелкими красными прыщиками. Средней длины неопрятная
стрижка темных волос. Больничная рубашка, распахнутая у ворота, с
трудом застегивалась на необъятном животе, грозя разойтись по швам.
Взгляд… взгляд был его, Шикамару Нара – усталый, чуть насмешливый и
полный вселенской скуки, но сейчас в нем плескалось еще и
откровенное недоумение и толика отвращения.
«Ужасно,» — констатировал
он, переводя дыхание. Даже просто стоять было тяжело, не говоря уже
о том, чтобы произнести что-то вслух – дыхание тут же сбивалось. —
«