Я смотрел в окно и думал. Думал так много, что аж голова
разболелась. Решить было тяжело. В который раз я выругался в голос
и закурил ещё одну папиросу.
Ну пусть её поезд уходил хотя бы в семь вечера! Тогда, возможно,
я бы успел везде. А так какие-то тиски ей богу. Либо одно, либо
другое.
Ещё и посоветоваться не с кем. Давненько я не оказывался в таком
положении. Да что уж там. Никогда!
Как отец решал подобные вопросы? Если бы я только знал. Может и
не стоило уходить на четыре года служить в шестом стрелковом полку?
Тогда бы хоть успел у него чему-то научиться.
Ладно, нет смысла прошлое ворошить. Есть смысл принять решение
здесь и сейчас.
Лучше синица в руках, чем журавль в небе.
― На Сретенский. ― скомандовал я Гене. ― Да поскорее. Мы
опаздываем.
Сердце у меня сильно колотилось. А вдруг я только что сделал
неверный выбор? Всё ещё можно успеть на вокзал.
Но Гена тоже не стал бы врать. Если отец говорил, что поездка на
Сретенский решила проблемы нашей семьи, значит он говорил это не
просто так.
Я посмотрел на свою ладонь, она слегка тряслась.
Какой жуткий мандраж. Неужели я и вправду решил выбрать
неизвестность? С другой стороны с Лесьяной тоже неизвестность.
Ко всему прочему, что мною двигало всё это время? Лишь таинство
близости с ней. Мы никогда не оказывались вместе в постели. И я
этого страстно хотел.
Но смогла бы она отвести от меня своего отца и Беклемишева?
Далеко не факт. Поэтому на вокзале меня тоже ждала неизвестность.
Только с щепоткой долгожданной ночи с графиней, которую я так хотел
с первого дня встречи.
Я достал из внутреннего кармана сюртука часы. Ручная работа.
Выполнены в мастерской Вензеля. Время без двадцати шесть.
― На вокзал не едем? ― удивился Терентьев, которому ещё двадцать
минут назад я сказал ехать на Санкт-Петербургский.
― Нет.
― Кто вас на вокзале ожидал, коли не секрет? ― поинтересовался
он.
― Романова. ― коротко ответил я.
― Тяжёлый выбор, тяжёлый выбор. ― задумчиво произнёс шофёр. ― Но
знаете, что, Павел Андреевич? Всё к лучшему. Глядишь и приедете к
ней в Санкт-Петербург. Там и поворкуете.
― Нет, Гена. Это конец наших отношений, ― закурил я очередную
папиросу, ― Тут даже не вопрос любви. Тут вопрос взаимоуважения, ―
я посмотрел на него через зеркало заднего вида, ― Впрочем, ты не
поймёшь. Это надо всё с самого начала рассказывать.