Подозревал я и Беклемишева. Он вполне мог распорядиться так,
чтобы имущество Евграфовых постепенно было выкуплено за бесценок.
Зачем ему оно было нужно ― другой вопрос.
Но все нити вели на вокзал в шесть вечера. Я мог переговорить с
Лесьяной, а она бы уговорила отца перестать вставлять мне палки в
колёса.
Впрочем, никаких гарантий этот разговор всё равно не давал.
Я вновь вспомнил о том, как она поступила со мной.
Её письмо, её подарок и вообще постановление перед фактом ―
уязвляли мою гордость.
Уезд навсегда из Москвы? Хуже только, если б она пришла с
любовником ко мне на порог и сказала, что мы больше не пара.
Если отбросить эмоции и всё, что сегодня произошло, то я обязан
ехать на вокзал.
Во-первых, Лесьяна пообещала со мной попрощаться так, как ещё ни
с кем и никогда не прощалась.
Означало это только одно ― страстную физическую близость. И я
буду лукавить, если скажу, что не желал этого.
На графиню у меня были самые смелые и серьёзные планы. Поэтому
походы к иным барышням я себе в последнее время не позволял.
Хотя желающих было хоть отбавляй. Утреннее письмо тому
подтверждение.
Но я хотел именно Романову.
Во-вторых, она могла отвести своего отца, а возможно и
Беклемишева вместе с ним от моей мануфактуры. Сейчас, когда я
нахожусь в бездонной долговой яме, это было бы очень кстати.
На другой чаше весов таинственное письмо и моя уязвлённая
гордость.
По всем законам здравого смысла я должен был бы проигнорировать
приглашение на Сретенский. Но я вновь и вновь возвращался мысленно
к этой идее.
Даже животные, хищнические, физические позывы овладеть Романовой
почему-то не могли перекрыть моё любопытство.
― Ген, отец рассказывал ещё что-то про Сретенский бульвар и это
письмо? ― спросил я у шофёра.
― О, да, ― улыбнулся шофёр. ― нет, нет, да раз в месяц
обмолвится.
― Что говорил?
― Только одно и повторял: «Если бы я, Ген, в тот день решил
поехать к Воронцовой вместо Сретенского, то, помяни моё слово, на
тебя бы сейчас работал».
Я нахмурился.
― Что он имел ввиду? ― решил уточнить я.
― Он имел ввиду, Павел Андреевич, что ремонтировал бы мобиль по
моей указке. Понимаете? В автопарке бы работал чернорабочим. Род
Евграфовых бы там и закончился. И вы бы всё потеряли.
Он сделал паузу.
― Но я думаю, что он преувеличивал, ― засмеялся Гена, ― В конце
концов, сколько должно быть долгов, чтоб целый род обеднел? Не
может быть столько. Так что точно приукрашивал, зуб даю, ― он
засмеялся ещё громче, ― А вы знаете, Павел Андреевич, я зубами
налево и направо не разбрасываюсь. У меня их мало осталось.