― Ох, Павел Андреич…
― Клянусь своим титулом, ещё раз я услышу оханье, и я лишу вас
должности! ― воскликнул я.
Папироса в моей руке внезапно вспыхнула и разлетелась снопом
искр. Я от неожиданности дёрнул рукой, отбросил её в сторону и
спешно начал тушить ногой.
Надавив на пятку, я поморщился от боли. Утренний укус осы давал
о себе знать.
― Боже милостивый, ваше Сиятельство, Павел Андреевич, вы в
порядке? ― захлопотал Константин.
― В полном порядке! ― недовольно произнёс я. ― Этот день
поистине проклят. Другого объяснения у меня нет.
― Может в отпуск?
― Окститесь, Константин! Какой отпуск? Да и бывают ли отпуска у
графа? ― я всплеснул руками. ― Вернёмся к нашей беседе. Что с
заказом для театра?
― Отменили его. Отменили. У нас вообще дела плохи. Десяток исков
на нас поданы в окружной суд, ещё два лежат в судебной палате.
Очень плохи дела.
― Будьте добры, Константин, ещё папиросу, ― сердце у меня
колотилось, как бешеное, ― иначе я сойду с ума. Судебная палата?
Меня пытаются сделать врагом государства? Ну просто
восхитительно.
Он вновь открыл портсигар, и я закурил.
― Не переживайте, Павел Андреевич.
Я выдохнул. Проблемы набирались, словно снежный ком и нужно было
решать всё в срочном порядке.
― Отправьте все копии бумаг ко мне в имение на Бульварном. ―
распорядился я. ― Какие сроки давности?
― Боюсь, что действовать надо незамедлительно, ― тихо произнёс
Бенуа, ― В нашем распоряжении три дня, не более.
Я задумался. Пока думал, затянулся папиросой так сильно, что аж
закашлялся.
― Всё решим, ― произнёс я, ― Какие заказы ещё остались?
― Местечковые, Павел Андреевич, местечковые.
― Какие?!
― Пошив для купцов Елисеевых, пошив для графа Победова, ― он
выдержал паузу, ― Да и всё.
― Работайте, ― сказал я и бросил затушенную папиросу в мусорное
ведро, ― А со своей стороны я всё решу, можете не сомневаться.
― Только на вас вся надежда, Павел Андреевич, ― взволнованно
сказал Бенуа. ― дай бог, чтобы всё разрешилось. К вам прислать
нашего правоведа?
― Нет необходимости, пусть выполняет свою работу на месте.
* * * * *
Я сказал, что всё решу. Но как именно решать, пока не знал.
Единственная зацепка, что крутилась в моей голове ― это вокзал в
шесть вечера и разговор с Лесьяной.
Когда я глянул краем глаза исковые заявления, среди них красной
нитью тянулась фамилия Романов. Конечно, он напрямую не принимал в
этом участия. Но косвенно ― однозначно.