А сержант государственной безопасности Александр Громов ради
такого дела даже извлек из кузова «Опеля» трофейный немецкий ручной
пулемет с патронной лентой, захваченный вчера во время рейда в
село, откуда происходила эвакуация, который и взял с собой в эту
поездку на всякий случай. Дав длинную очередь, он сразу создал
большой затор из трупов людей с топорами при их попытке выхода в
просвет частокола. В это время пятеро из автоматчиков Громова зашли
с другого фланга. И они успешно атаковали неприятельский лагерь со
стороны загона с рабынями, заодно отсекая фланговым огнем варваров
от их лодок.
Рабыни визжали, выстрелы грохотали, дикари вопили, умирая под
огнем пулемета и автоматов. Еще несколько минут было очень громко,
потом звуки боя, а точнее избиения варваров, начали стихать. Потом
уже вопили и громко рыдали только деревенские девки при виде
трупов, когда их освободили автоматчики, задержавшиеся в лагере
дикарей. Там, наверное, имелось что-нибудь интересное, и Антон
побежал посмотреть, как только стрельба стихла.
Я же не хотел снова видеть покойников, кровь, расплескавшиеся
мозги и вывороченные внутренности. Меня до сих пор мутило от всего
этого. Вчера вечером, после перестрелки в теремке у военврача, я
снова чуть не опозорился. Лишь огромным усилием воли сдержался,
чтобы не вывернуть свой желудок прямо перед Ленкой и ее подружками.
Потом еще долго меня подташнивало, когда вспоминал все эти картины
смерти.
Потому сейчас я не пошел с Антоном, а остался стоять возле
полуторки, разглядывая свой «Вальтер». Пистолет снова не
пригодился. И я убрал оружие, поставив на предохранитель и заткнув
за ремень, ожидая указаний от начальства и слушая краем уха, как
Виктор возле соседнего грузовика допрашивает несчастного
ослепленного сержанта, отбитого у варваров. До меня доносились
фразы:
— Где остальные разведчики из твоего отделения?
— Погибли в бою. Их убили дикари, а их головы насадили на копья.
На нас напали неожиданно, из засады.
— Как же ты допустил такое, сержант?
— Я сделал, что мог. Все бойцы отделения отбивались героически.
Но, у нас быстро кончился боезапас, а в рукопашной они оказались
сильнее, да еще экипированы шлемами, кольчугами и щитами... И их
было значительно больше. Троих наших вместе со мной оглушили и
взяли в плен. Но, меня продержали дольше других. Не убивали, хотели
использовать, как заложника. Они понимали, что я командовал другими
бойцами и боялись меня. А глаза выкололи, потому что бежать
пытался, отобрал топор и зарубил двоих дикарей насмерть... Но, я
кое-что слышал, — говорил освобожденный разведчик.