А Виктор продолжал спрашивать:
— Что слышал?
— Они знают дорогу к нашей крепости и готовят большое
нападение.
— Как ты понял? Неужели знаешь их язык?
— Нет, но я в яме сидел в последнее время с каким-то воеводой,
захваченным ими вместе с этими рабынями в деревне неподалеку. Так
вот, он говорил мне, что знает язык этих варваров и понимает, о чем
они говорят.
— А с воеводой ты как общался?
— Так я же белорус, Тышкевич моя фамилия. А у нас с местными, с
кривичами, оказывается, язык сходный. Потому кое-что я понял из
рассказа воеводы.
— И где сейчас тот воевода?
— Вчера убили его эти дикари за неповиновение…
— Ну, и что же ты понял из его рассказа?
— Что они собираются напасть на нашу крепость, только ждут,
когда еще и другие их корабли подойдут сюда. И они хотят не просто
пограбить. Они ищут какие-то «Врата Одина». У них своя разведгруппа
тут шастает. И их разведчики видели, должно быть, один из
экспериментов Вайсмана с молниями…
Тут мой начальник Штерн закончил что-то рассчитывать, выписывая
какие-то сложные формулы простым карандашом на бумажном листке и
подставляя в них цифровые значения вместо латинских букв. И он
подал голос:
— Значит так. За реку мы сейчас не переедем. Это исключено.
Слишком опасно. Потому я попробовал рассчитать заново,
подкорректировал точку пробоя. В конце концов, какой-то километр
сильно повлиять на пробой не должен… Значит, будем производить
пробный пуск прямо здесь. Алексей, начинай выгружать инструменты. А
где Антон?
— К реке пошел на лагерь дикарей посмотреть, — ответил я,
забираясь в кузов полуторки.
Штерн не обрадовался, проговорив:
— Вот же нарушитель трудовой дисциплины! Придется сделать ему
выговор. А пока я сам помогу тебе разгружать.
И вдвоем с инженером мы начали потихоньку вытаскивать тяжелые
ящики с оборудованием из кузова полуторки. Антон же вернулся только
тогда, когда мы уже почти закончили разгрузку. Причем, пришел он не
один, а с одной из девушек, освобожденных из плена. Как оказалось,
она была дочерью того воеводы, убитого варварами, с которым в яме
сидел сержант Тышкевич. Но, самое главное, она знала язык чужаков.
А потому вполне подходила в качестве переводчицы. Ведь наши
белорусы, которые имелись и среди автоматчиков НКВД из группы
сержанта Громова, могли кое-как общаться с кривичами на своем
языке. А вот языка тех варваров, которые приплывали на длинных
ладьях, не знал пока у нас в крепости никто.