Небо над
ним было безоблачным и ярко-голубым. Солнце палило так, что
пришлось зажмуриться. Он попытался встать, но снова упал, тело не
подчинялось, и никак не хотело помогать своему хозяину. Филипп
громко поругался и, чувствуя, как горячий воздух жжёт лёгкие,
огляделся.
Вокруг —
бескрайняя пустыня, золотой песок и… три гигантских каменных
сооружений - пирамиды.
— Чёрт… —
прошептал он, и голос его утонул в раскалённом воздухе. — Египет?..
— ошеломлённо прошептал Филипп. — Какого чёрта я…
Но он не
успел договорить, как резкий удар в грудь сковал тело, боль прожгла
каждую клеточку, словно кто-то сжал его сердце в кулаке. Глаза
зажгло изнутри, будто их сдавливали изнутри раскалёнными тисками.
Филипп снова почувствовал, как каждая клеточка тела вибрирует в
лихорадочном жаре, и он вновь растворился.
На этот
раз под спиной оказалось что-то мягкое, но устойчивое. Юноша
медленно разлепил глаза, но он будто находился под водой – взгляд
помутнел. Филипп тряхнул головой, и окружающий мир стал чётче.
Белоснежные стены, высокие потолки, на стенах — огромные портреты
знакомых лиц, которые он не мог точно вспомнить. Вокруг находилась
мебель из дорогого красного дерева, явно не из обычного дома. А у
окна красовался массивный письменный стол, аккуратно уставленный
канцелярией, а рядом… большой флаг Соединённых Штатов
Америки.
— О, нет…
— испуганно прошептал Филипп. За дверью послышались шаги и громкие
голоса.
— But,
mister president! — Раздался раздражённый мужской голос.
— No! No!
No! This is where I stand! — Перекричал его другой, властный и
яростный.
— Мистер…
президент?.. — Повторил Филипп, осознавая, где находится. Но прежде
чем он смог понять, что происходит, новая волна боли нахлынула на
его тело и сознание.
На этот
раз она не была мучительной, наоборот — всё тело вибрировало мягко,
почти приятно, словно изнутри кто-то начал перестраивать его
молекулы. Пространство вокруг расплывалось, размывалось, и Филипп
снова начал исчезать…
Филипп
рухнул на что-то ровное и холодное. В слабой надежде он приоткрыл
глаза.
— Только
бы не Карандиру… — пробормотал он.
Юноша
лежал на чёрно-белой плитке его ванной комнаты. Тихая, тёмная,
безмятежная. Он оказался дома.
Филипп с
облегчением выдохнул и опустился на пол, распластавшись, раскинув
руки. Глаза он прикрыл рукой, стараясь отдышаться, но внутри всё
разрывалось. И тогда он закричал — громко, пронзительно, как
раненый зверь. Боль, ужас, страх, отчаяние — всё прорвалось наружу
в криках и слезах. Он рыдал, не сдерживаясь, возможно, впервые за
долгие годы.