Это была
боль и колкое разочарование, убивающее его сильное ангельское
сердце. Он не сберёг её. Он отдал её древнему миру и теперь больше
не имел права быть рядом, не имел власти быть её покровителем –
ангелом-хранителем. Был. Теперь девушка даже не знала, что когда-то
он существовал.
Незнакомец расправил огромные крылья, сиявшие
мягким жемчужным светом, и, тяжело вздохнув, взмыл в небо,
растворяясь среди облаков и звёзд. Он признал поражение. И что
хуже, признал превосходство того, кого считал исчадием. Существо с
глазами зверя, которое стояло сейчас возле ограды, скрываясь в
тени.
«Ангел-хранитель покинул её. Ох, как он не хотел
этого, но ослушаться приказа он не имел права… однако я теперь
могу, наконец, приблизиться к ней», — прошептал незнакомец, и в его
глазах хищно сверкнул янтарь.
Дождавшись, когда крылатый страж исчез
окончательно, он сделал шаг к прутьям ограды и медленно положил
ладонь на холодное железо. Его тихий смех прозвучал в темноте,
торжествующим эхом.
Теперьони не
причинят ему боли. Теперь ангельская защита больше не удержит его.
Он сможет войти. Не как беглый преступник, стоящий снаружи, а как…
нечто большее.Тень незнакомца
растаяла в воздухе. И в ту же секунду он переместился в комнату
Элени.
Она же,
обняв подушку, уже тихо посапывала на боку, не обращая внимания на
работающий ноутбук, откуда доносились голоса кинофильма.
Естественно, она ничего не услышала и тем более ничего не
почувствовала. Хранитель лишь слегка взмахнул рукой, и свет в
комнате погас, как и экран ноутбука.
В темноте
он чувствовал себя намного увереннее. Живее.
«Ангел
исчез, и теперь я могу оберегать её. Или… убить. Быстро, легко.
Забрать с собой туда, где Отец хранит всё ныне забытое, в самую
глубину тьмы. Туда, где не знают, что такое свет. Пусть он и
требует иного… но что же мне делать с ней?»
Его рука
медленно скользнула по мягким волосам девушки, раскинувшимся на
подушке. Он не мог не признать, что мечтал об этом. Прикоснуться к
той, кто может его погубить. Кто способен уничтожить всё, чем он
является.
Это как
гладить палача по щеке, зная, что через мгновение он опрокинет на
твою шею острую гильотину.
«Но
этот палач так прекрасен…»— ухмыльнулся незнакомец, и в ту же секунду
возненавидел себя. За слабость и эгоизм. За всё, что веками было
его сутью.