—
Балабол ты, Ваня, — вздохнул Василий.
Я тоже
вздохнул в ответ:
—
Василий, да не балабол я. Просто, очень боюсь, что ты теперь
виноватым себя считаешь – мол, пуля в меня летела, да Ванька ее
грудью встретил! Плюнь и забудь.
— А ты
бы забыл?
—
Василий, не забыл бы. Но я и другое не забыл – то, как вы с Верой
мне помочь хотели, узнав, что государь на меня гневается — чуть ли
не дом собирались продать.
— Ну,
ты сравнил, — фыркнул исправник. — Чем я рисковал, кроме денег да
своего имущества? Ничем. Даже репутацией своей не рисковал. А ты
свой лоб за меня подставил.
Хотел
назвать друга Васей, не получилось. Все-таки, Абрютин меня
постарше. И здесь лет на четырнадцать, а там – вообще на сто с
лишним. Да и по жизненному опыту тоже.
—
Василий, все в этой жизни бывает. Ну, случилось и случилось,
бутылочку как-нибудь разопьем, песню споем, да и все. Ты меня в
гости пригласишь, Вера пирог испечет, в щечки меня расцелует – если
ты не приревнуешь, конечно, а что еще? Может, и ты меня как-нибудь
да спасешь, кто знает? Хотя… Лучше бы тебе меня не спасать. Нечасто
такие случаи бывают, чтобы в полицейского стреляли, а уж в
исправника – тем более. Порадуемся, что порох отсырел и ружье
охотничьим оказалось. Скажи-ка лучше – дезертира в город
отправил?
—
Отправил, — кивнул Абрютин. — Смирнов с ним за конвоира. Знаешь, —
невесело хохотнул исправник, — когда отправляли, полдеревни на
проводы сбежалось. Бабы ревут, узелочки ему суют — бедненький ты
наш, страдалец невинный, мужики, вроде бы, втихаря, бутылки на
телегу засовывают, в сено прячут.
Вот это
я себе хорошо представляю. Любят у нас жалеть сирых да убогих,
особенно арестантов. И пофиг всем, что парень из армии
дезертировал, да еще и человека подстрелил. Умолчу про то, что
человек был при исполнении служебных обязанностей. Это не столь
важно.
«Хлебом
кормили крестьянки меня, парни снабжали
махоркой!»
А
кто-нибудь задавался вопросом – а кого вы хлебом кормили? Скорее
всего – насильника и убийцу, сбежавшего из Акатуя. Или у нас все
каторжники изначально считаются невинными? Я, за свою небольшую
практику в этом мире уже понял, что на самом-то деле на каторжные
работы отправляют нечасто, а кого отправляют – те этого
заслуживают. Вон, как мещанин Кошельков, что вместе с напарником
убил и ограбил несколько постояльцев. А ведь в будущем и он станет
считаться борцом с царизмом. Грабил и убивал он богатых, тем самым
пытаясь восстановить социальную справедливость.