— Отец
Опарышева со своим братом сцепились. Митрофан братцу в морду – мол,
сына выдал, а Евдоким тому в ответ плюху — дескать, змею
подколодную вырастил, а не сына. Из-за него на всех Опарышевых
пятно легло.
— Они
теперь на всю жизнь врагами станут, — заметил я.
—
Станут, — согласился Абрютин. — У каждого своя
правда.
Мы с
Василием не стали обсуждать – чья правда правдивей. Отца, который
приютил сына и не захотел выдавать полиции, или дяди, который сдал
племянника властям. Как следователь, я целиком и полностью одобряю
действия Евдокима, проявившего э-э… а что он такое проявил? Не то
бдительность, не то высокий уровень гражданственности и
законопослушания. А чисто по-человечески считаю дядюшку
сволочью.
А ведь
Митрофан, как я понимаю, сам был не против, чтобы сыночек ушел.
Или, чтобы его вернули в армию, но стеснялся выдавать сына. Зато он
теперь чистенький, а брат мерзавец и доносчик.
Спал не
слишком хорошо, потому что мешало все: и ноющая рука, и зашибленная
грудь, а еще жесткая лавка. Заснул лишь к утру, но за ночь с лавки
ни разу не навернулся.
Выяснилось,
что левая рука, хотя и побаливает, но слушается. А как бы я с
одной-то рукой умывался, не говоря уже о такой сложной процедуре,
как натягивание штанов? Про все остальное умолчу.
Главное,
что хуже не стало, голова не болит, вставать и ходить могу. А то,
что на левой части груди багровел синяк — это ерунда. Синяки имеют
обыкновение сходить, пусть и не сразу.
Значит,
можно ехать в славный город Череповец. Вот только, сначала
позавтракаем.
— Василий,
хозяин меня загубить решил? — поинтересовался я, ковыряясь в миске
с запаренными отрубями, залитыми молоком.
Чем-то они
напоминают мюсли, которые любила употреблять на завтрак моя бывшая
девушка, а я понять не мог — чего хорошего находят люди в такой
гадости? Но мюсли, хотя бы есть можно, а это?
Но
исправник, перед которым стояла точно такая же миска, меня не
поддержал.
— Как у нас
говорят — ешь, да не блей, — сурово ответил Абрютин, деловито
вылавливая из молока какую-то отрубину (как будет отрубь в
единственном числе?). — Андриану я велел завтрак сготовить, чтобы
раненому было полезно. Видишь, я тоже мучаюсь?
Плохо, что
исправник не мой подчиненный — уволил бы надворного советника на
хрен. А то, что Василий мучается, так это он сам виноват. Заказал
бы на завтрак что-то съедобное — лучше всего яичницу с
салом.