Я покосился на Орлова. Тот лишь едва
заметно дернул плечом.
— Леонтий Филиппович может
проходить, — спокойно произнес он, косясь на спутника
Магницкого.
Ну да, приказ есть приказ:
посторонним вход воспрещен, хоть ты папа римский. И ведь абсолютно
прав.
— Все верно, Леонтий Филиппович, —
ответил я, подходя ближе. — Рад вас видеть. Стряслось-то что?
Мой взгляд скользнул по парню. Тот
выдержал его спокойно, без тени подобострастия, лишь слегка склонил
голову в знак уважения. Было в нем что-то такое, основательное,
рабочее. Руки, чуть крупноватые для его фигуры, с въевшейся в кожу
металлической пылью, выдавали в нем человека, который привык
держать в руках инструмент, а не гусиное перо.
— Не то чтобы спешка, Петр Алексеич,
— продолжил Магницкий. — Скорее, следствие нашего с вами давнего
разговора. Я ведь не один прибыл.
Он положил руку на плечо своему
спутнику.
— Барон, — торжественно, с едва
скрываемым триумфом в голосе, продолжил Магницкий. — Я давно
говорил вам, что ищу себе в помощники человека с золотыми руками и
светлой головой, способного и чертежи читать, и металл чувствовать.
Кажется, я его нашел.
Он говорил медленно, с расстановкой,
явно наслаждаясь моментом.
— Я выписал его из Навигацкой школы.
Он был там лучшим. Не по арифметике или навигации, правда. По части
механики и работы со станками. Он одержим идеей создания таких
хитроумных машин, что смогут обрабатывать металл с точностью,
доселе невиданной. Позвольте представить…
Магницкий сделал театральную паузу,
подталкивая своего протеже чуть вперед. Молодой человек шагнул,
выпрямился и посмотрел на меня.
— Его фамилия — Нартов.
На мгновение мир вокруг замер. Шум
утреннего ветра, фырканье лошадей, даже далекий стук молотов из
моих цехов — все это пропало, растворилось. В ушах звенело только
одно это слово. Нартов. Для Орлова, для Магницкого, для любого
другого человека в этой эпохе это была просто фамилия. Обычная,
ничем не примечательная. Но для меня, человека из будущего, это имя
— нечто.
Андрей Константинович Нартов.
Я смотрел на этого худощавого парня
и видел перед собой титана. Будущего гения русской инженерной
мысли. Личного токаря Петра Великого. Человека, который изобретет
первый в мире токарно-копировальный станок с механизированным
суппортом — машину, опередившую свое время на десятилетия.