Юльси вздохнула и повторила:
– Теперь я запомню…
– Нахрен запоминать эту хрень? – недовольно пробасили откуда-то
слева.
Юльси вздрогнула, ахнула, книга выпала из её задрожавших рук.
«Кто вы такой?» – захотелось завизжать ей, но из раскрывшихся губ
не вырвалось ни слова, горло будто стиснули железной латной
рукавицей.
Он был огромен.
Он был могуч.
Он был ужасен.
Гора литых мускулов, вены, будто перекрученные верёвки, низкий
лоб с нависающими над холодными глазами бровями, выгнутый, точно у
акулы рот, запавшие щёки и ещё эти… как их… татуировки в виде
сплетающихся змей. «В его грудной клетке я могла бы устроить себе
целую кухоньку, с диванчиком, столиком и миниатюрной плиткой» –
мелькнула странная мысль в голове.
Юльси сглотнула, облизнула разом пересохшие губы.
Ой, мамочки!
– Простите, что вы имеете в виду? – наконец удалось просипеть
ей.
– Хрень это, говорю, – великодушно пояснил монстр, упёршись
татуированными пальцами в массивных печатках в чёрные джинсы. –
Нахрен себя ставить на место другого хрена? Ты всё одно нихрена не
поймёшь нахрен. Только вообразишь, что чё-то понял. Я хренею с этих
хренявок охреневших в край.
Юльси пару раз мигнула. Проследила взглядом за струйками пота,
стекающими с мышечных холмов на волосатой груди, точно ручейки.
Попыталась понять смысл заявления, но мозги напрочь отказывались
переводить с монстрячьего на человеческий язык.
– Я вас не понимаю…
– Ну вот смотри, нахрен: я – хозяин, ты – дамка. Если хозяин
охренеет и в твою-то хреновую шкурень влезет, так он уже никаким
хозяином нахрен не будет, а станет хреновым петухом.
Всё это он говорил совершенно серьёзно, но Юльси зажмурилась и
потрясла головой. Петух, курочка, хрен, редиска, хозяин… Прям
сказка какая-то детская! Мозг постепенно привыкал отсеивать из речи
ненужные слова-паразиты, идентифицировав их как словесный мусор.
Очевидно всё, что имело овощной корень, можно было вынести за
скобки без потери смысла. Но даже с этим допущением она не могла
понять, что монстр имеет в виду.
– Можете повторить помедленнее? – взмолилась она наконец.
Чудовище повторило.
Юльси прокрутила в голове предложение ещё раз и вздохнула: от
повтора понятнее оно не стало.
– То есть, вы хотите сказать, что, если чересчур эмпатичный
оборотень не сможет конгруэнтно адаптироваться в системе другого
существа, и это вызовет антиномию, переходящую в оборот в петуха,
или там, козла, например, или…