– А руки можно где-нибудь…
И была оглушена воем и топотом. Разноцветный вихрь, рванувшись
буквально отовсюду, едва не сшиб меня с ног, закружился, завертелся
вокруг, под ногами, на плечах, на руках, на голове госпожи
Туктукберг. Кошки. Их точно было не меньше сотни! Старые и совсем
крошки. Огромные – ростом с болонку, и миниатюрные – посадить на
ладонь можно. Чёрные, белые, рыжие, шоколадки, пятнистые и
трёхцветки, пушистые и лысые в клетчатых пальтишках.
Мгновенная смерть аллергика.
Я подавила естественное желание бежать от такого количества
зубов и когтей, присела на корточки и натянула уголки губ почти на
уши:
– Ох ты бозечки! Ух ти! Ой какие лапусеньки! А можно их
погладить?
Ближайшая ко мне усатая обернулась, глянула презрительно,
дёрнула шкурой на спине и затрясла поднятым дыбом хвостом,
демонстрируя мне явное пренебрежение. Пофиг, милая, на твоё мнение.
Мне хозяйку умаслить надо. Найди путь к сердцу кошки, и ты найдёшь
путь к сердцу её хозяйки. Но не переусердствуй, а то встретишь в
нём ревность.
Я вытащила из рюкзака бутерброд с колбасой и была удостоена
более благосклонного внимания. И, пока большой рыжий кот
старательно обкусывал мне пальцы, доставая из них вожделенную
колбасу, Туктукберг умудрилась, почти не наступив никому на хвост,
рассыпать в десяток больших мисок сухой корм, налить воду в
фарфоровый чайник с двумя кошками, сплётшимися хвостами, забросить
туда какие-то сухие травки и цветочки, застелить колченогий стол
скатертью, расшитой множеством кошек, поставить туда две чашки в
виде кошек, дать мне подушечку с… ну, вы уже догадались, что на ней
было вышито? И два тапка. Соответственно, с кошачьими мордочками на
носках.
Я села, и насытившийся рыжий монстр запрыгнул на мои колени,
беспощадно их когтя и в приливе блаженства, раздирая мои джинсы на
лоскуты. Ну, я, конечно, преувеличиваю последствия, но ощущения от
его нежности было именно таким.
– Сейчас, сейчас пирожочки будут, – умильно глянула на нас
кошатница. – Ты, деточка, какие предпочитаешь? Небось с
клубникой?
– С мясом, – честно ответила я и спохватилась: – И с клубникой
тоже
– Ну вот и чудненько.
Она вытащила мешок (настоящий, льняной) с мукой из подполья (люк
туда так быстро открылся-закрылся, что я даже не поняла, где он
находится и как помещается на кухне), просеяла в большой таз из
деревянных дощечек, вбила яйцо, добавила воды… ещё чего-то… и ещё…
её сухонькие ручки мелькали с такой скоростью, что состав так и
остался для меня непонятным.