Его лицо просияло. Принял хоть какое-то решение. Вот только не
стратегическое, а меня отправить подальше от себя и от всей Южной
Армии.
И я опешил, в том числе и по поводу очень даже элегантного
решения Горчакова. Он просто избавляется от меня, как от проблемы.
В Петербург послал сообщение. И если мой арест все же состоится, то
не в расположении Южной Армии. И Горчаков не выставит себя
козлиной. Так что вполне… И мне, по сути, особого выбора не
оставляют, кроме как уезжать.
Но всё ещё шёл торг, и генерал-фельдмаршал выдвинул собственные
требования. Он не хотел видеть рядом с собой меня, постоянно
ищущего обходные пути, чтобы только нарушить, пусть не юридически,
но по духу, приказы командующего.
Генерал-лейтенант Сельван с какой-то тоской, одновременно
вопрошая, посмотрел на меня. Я чуть заметно покрутил головой в
разные стороны, показывая, что с таким решением не согласен. Хотя я
понимал, что для войск подобное было бы, может быть, даже где-то и
к лучшему. Наступило бы единение в командовании, а Сельван приобрёл
бы достаточный вес, чтобы начать более активно действовать.
Нынешняя договоренность шла к тому, что Дмитрий Дмитревич
Сельван станет по сути командующим, а Горчаков будет с умным видом
пыжиться и делать вид, что контролирует ситуацию. И тогда будет
наступление.
Как именно развивать кампанию, вплоть до того, идти ли на Варну,
или прорываться на Константинополь — эти решения ранее оставались
за Горчаковым. Петербург далеко и не может управлять войсками.
Потому глазами, ушами и даже ртом русского императора здесь и
сейчас являлся Михаил Дмитриевич Горчаков.
Являлся. Он сдает Сельвану инициативу принятия решений. Красиво
это делает, сохраняя свое лицо. Но есть условие… Одно из, но для
меня самое существенное.
— Я готов исполнить любой приказ командования, — после долгой
неловкой паузы всё же сказал я.
— Спасибо, — искренне сказал Сельван.
А другие офицеры и не поняли, что произошло. Они могли подумать
что это искреннее и сильное «спасибо» от генерал-лейтенанта
Сельвана было не потому, что я вновь выступал в роли снабженца. А
потому, что согласился уходить. В Петербург ли? Вот тут я решу.
Есть места, где я пригожусь и кроме Силитрии.
Отчего-то пришло понимание, что я ничего особо и не теряю, что,
напротив, для моих планов, даже лучше пока оставить Южную Армии и
направиться в Крым. Да, я ещё поговорю с Горчаковым и с Сельваном,
но наедине, выставив собственные условия. Нельзя терять
возможности, ну и никак невозможно показывать себя мячиком, который
куда не пни, туда и полетит. Кстати… После войны организую две-три
команды по футболу в Екатеринославской губернии, если буду все еще
там работать.