Одиннадцатое племя — то самое, Южное Болотное, для путь к
которому закупали консервы посыльные, было, пожалуй, самое
колоритное и тоже весьма многочисленное. В шкурах, с раскрашенными
лицами, с копьями. Принесли вяленых саламандр, большие связки
псевдобамбука и, несколько неожиданно, древесно-стружечные плиты —
десяток поддонов на гравитележке.
Гравитележки эти, кстати, кривенькие и самопальные, подарило
другое племя, Механикус, тоже откуда-то из мусорного пояса. Где-то
я это уже слышал.
А вот тринадцатое племя было странненьким. Старик в лохмотьях,
которого сопровождали трое — беззубая женщина, наверняка ещё не
старуха, но выглядящая очень печально, совсем ещё маленький
мальчик… и девица.
Ох, какая девица. Смуглая, с вьющимися волосами, с точёной
фигурой, в набедренной повязке и едва прикрывающем грудь куске
кожи.
— Иеремия, отец племени Старой Пещеры, в сопровождении всего
племени, приносит клятву Принцу Герберы… Приносим свои извинения,
принц, наше племя очень бедное… Мы не смогли предложить ничего из
того списка, который…
— Будьте добры, соблюдайте протокол! — прервала его Октавия, но
я остановил её.
— Всё в порядке. Продолжайте.
— Да… В общем, мы посоветовались и решили подарить всё самое
ценное, что есть у нас… нашу дочь Юдифь, — произнёс старик и
толкнул девицу, сверкнувшую глазищами.
А вот это уже гораздо больше похоже на то общение с аборигенами,
которое я видел в старинных фильмах в Пантеоне. Я, признаться, даже
удивился, что никто из племён не предложил сватать своих дочерей до
этого. А то как-то совсем неканонично выходит.
Но принять я этот дар не мог. Уж не знаю, как это всё выглядело
по законам пустыни, но я знал, что по законам Империи принятие
женщин в рабство точно не поощряется.
— Это ты постаралась? — тихо спросил я у Октавии.
— Согласно метрикам, господин рыцарь, некоторые из ваших базовых
потребностей остаются неудовлетворёнными уже очень продолжительное
время, — затараторила она. — И я посчитала, поскольку ваши
предпочтения и наш с вами сложившийся формат взаимодействия не
предполагает подобных контактов, то есть, собственноручно я решить
эту проблему не могу, разумнее всего…
— Не продолжай, — прервал её я и обратился к вождю. — Прости
меня, вождь Иеремия. Я не могу принять этот дар. Те принципы, по
которым я живу, и те законы, по которым существует Империя, не
позволяют мне обращаться к женщине как к подарку или как к
наложнице. Всё должно быть с обоюдного согласия.