Но кто она и откуда?
Впрочем, она попыталась что-то сказать.
- Здравствуй, милая, - тётушка Мармотта осторожно обошла Луи и
приблизилась к кровати. – Ты меня видишь? Слышишь?
Девушка вздохнула ещё раз и что-то тихонько сказала. А потом ещё
что-то сказала. Мармотта повернулась и вопросительно посмотрела на
Луи. Но он тоже не знал этого языка.
Марьяна проснулась в небольшой белой комнатке. Как и вчера. А
что было до того – она и не знала, и где она есть – пока не поняла.
Понимала только, что спала очень долго, и могла не проснуться
вовсе, однако же – господь не оставил, проснулась.
Вчера её разбудила здешняя целительница – женщина статная,
строгая, но добрая. И Марьяна не сразу поняла, что говорить-то
нужно по-франкийски. Кто бы подумал, что пригодится, и что не зря
учитель и наставник Афанасий Александрович, профессор Пуговкин,
заставлял их всех учить не только специальность магическую и теорию
общую, но ещё и языки. И кто б знал-то, что понадобится, а ведь
пришлось вспомнить науку.
И вот Марьяна вчера сильно не сразу сообразила, как здешней
госпоже магу отвечать. Понимать – понимала, а как сказать…
На фронте франкийцы встречались. Франкийские маги, сообща с
которыми нужно было действовать, с ними договаривались о том, где и
как выступить и куда бить. И где скопища нежити, которую
уничтожать.
Нежити расплодилось за войну видимо-невидимо. И каждый некромант
оказался на вес золота, кто б только мог подумать-то. Вот они и
пошли после выпуска добровольцами… не все, но многие. И даже её,
девицу двадцати одного года от роду, взяли. Спросили только – у
мамки с батькой-то отпросилась, али как? Марьяна вздохнула и
ответила – али как.
Матушки не было в живых уж полтора года, хворь неведомая забрала
её, даже целитель городской не спас. А батюшка, конечно, желал
Марьяне добра, когда сыскал жениха, да не просто жениха, а готового
её взять после того, как Володька окаянный предал, да после того,
как она четыре года в Москве в Академии проучилась. И не просто
сыскал, а с собой в Москву привёз, когда на выпуск её приехали –
батюшка, братики, все пятеро, и вот жених, значит, Илья Тимофеич.
Илье этому Тимофеичу было уже лет сорок, и первую-то жену он
схоронил. Искал мамку осиротевшим мальчишкам и надеялся на новых
деток. И магом он был, но слабеньким совсем. И как согласился-то на
некромантку? Не иначе, приданое её глаза застило, не так важно ему
было, что там за девица с таким приданым.