Корф, который полз первым, поминутно
что-то диктовал, заставляя следовавшего за ним Стенли замирать. Тот
подробно записывал слова начальника, наскоро рисуя у себя в
блокноте сумбурные иероглифы и откровенно недоумевая.
— Что думаешь? — коротко спросил
начальник.
— Это всё очень странно и запутанно,
господин Корф, — ответил парень. — Но ведь древние никогда ничего
не делали случайно.
— В том-то и дело.
— Помните захоронение, которое мы
обнаружили пару лет назад в Италии? Мы назвали его, если не
ошибаюсь, Этрусские ангелы.
Фридрих вспомнил. Могилу с пятью
полуистлевшими детскими мумиями забыть было невозможно, особенно
когда правда об их смерти вышла на поверхность.
— Помню, — ответил он, разом утратив
бодрость духа.
— То захоронение было испещрено
мудрёными сочетаниями символов. Я бился с ними без малого полгода,
пока не разгадал шифровку и не выяснил, что несчастные были
наследниками свергнутого правителя, и их безжалостно убили,
похоронив в строжайшей тайне и не оставив никаких прямых сведений о
том, кто они и чьи они дети.
— Ты хочешь сказать, что здесь тоже
намеревались кого-то скрыть? — спросил Корф, стараясь не
реагировать на восторженную манеру Стенли, с которой тот всегда
рассказывал о работе, каким бы кошмаром ни выглядело со стороны его
повествование.
В сотый раз поправив сползающие очки,
парень ответил:
— Возможно. Опыт подсказывает мне,
что здесь всё не так просто. Нам нужно только тщательно переписать
символы, и я сразу же возьмусь за расшифровку.
Когда в туннеле стало совсем темно,
Стенли вынул из заплечной сумки фонарь. Двигаться и записывать
сведения с фонарём наперевес стало почти невозможно, но привычный
ко многому, парень не жаловался. Да и Фридрих чем мог, помогал ему.
Туннель становился всё уже, и вскоре Корф полз один, оставив
спутника позади себя. Он не успел уйти далеко, и ему даже не
приходилось повышать голос — Стенли хорошо слышал всё, что ему
говорили.
— Стен, — позвал его начальник, — тут
ещё что-то есть. Сейчас. — Он сунул руку в карман брюк и вынул
складное дамское зеркало, потёртое от времени. Двигаться дальше не
было возможности, потому что впереди виднелся тупик. Но поверх него
шла узкая щель, куда едва могла пролезть рука. Корф положил фонарь
так, чтобы тот светил прямо на просвет, раскрыл зеркало и втиснул
свою ладонь вместе с ним в проём. Пришлось помучиться, чтобы
поймать хотя бы крохотную часть отражения того, что скрывалось с
обратной стороны и чего нельзя было увидеть без применения смекалки
и профессиональных хитростей. Когда же, превозмогая усталость во
всём теле и боль в плечах, Фридрих, наконец, поймал в отражении то,
что хотел, позади раздался грохот, в ту же секунду скудный свет из
дальнего конца туннеля погас, и не осталось ничего, кроме слепящего
глаза искусственного сияния фонаря.