— Апчхи-и-и!
И весь строй мгновенно рассыпался. Кто-то сбился с шага, кто-то
налетел на соседа, кто-то застыл на месте с поднятой ногой.
Настоящий цирк!
— Стой! Рота, стой! — взревел старшина, багровея от негодования.
— Что за бардак здесь устроили?!
Мы остановились, пытаясь восстановить строй и удержать серьёзные
лица.
— Дятлов! Из строя выйти! — прогремел старшина.
Дятлов выскочил вперёд и вытянулся по стойке «смирно», уши его
горели ярче алого знамени.
— Товарищ старшина, я нечаянно… Просто чихнул!..
— Чихнул? — тот сверкнул глазами. — Дятлов, вы не на гражданке!
Здесь даже чихать нужно по уставу!
— А как это по уставу чихать, товарищ старшина? — с неподдельным
любопытством спросил Дятлов.
Старшина на секунду замер в растерянности, но потом грозно
нахмурился и гаркнул.
— Тише чихать надо! И предупреждать заранее!
Мы еле сдерживали смех, а Дятлов усердно закивал головой.
— Так точно! Впредь буду чихать тише и только по команде!
— В строй становись! Рота, сначала начинаем! И чтоб ни одного
лишнего звука без команды!
Ну а уже вечером я лежал на койке и думал о том, как
стремительно летит время в училище. Эти нелепые истории, дружба с
ребятами, строгие командиры с их неожиданной человечностью — всё
это превращало нашу службу не просто в армейскую муштру, а в
настоящую школу жизни.
Лёха со своим вечным аппетитом и рассказами про мамины пирожки;
аккуратный Пашка, каждое утро идеально выглаживающий форму; Коля с
его неиссякаемой страстью к экспериментам… Каждый из нас был
особенным и живым человеком со своими слабостями и достоинствами.
Вместе мы составляли крепкий коллектив, способный справиться с
любой трудностью. И пусть иногда мы попадали в нелепые ситуации,
зато теперь я точно знал одно — мое прежнее одиночество было моей
самой большой ошибкой. Закрыться от всех из-за собственного горя —
это хуже всего. Но больше я не собирался повторять эту ошибку.
Никогда!
Тем
временем
Рассвет нехотя выползал из-за гор, будто стыдясь того, что ему
предстоит осветить. Земля, изрытая снарядами и покрытая пеплом
войны, казалась мертвой. Самир сидел в кабине старенького
грузовика, пальцы его судорожно стискивали потрескавшийся руль. Он
чувствовал себя расхитителем могил, но выбора не было. За спиной,
под грязным брезентом, лежала сама душа Ливана — диадема царицы
Библоса, саркофаг Ахирама, статуэтки и свитки, свидетельства
величия и падения целых цивилизаций.