— Пап, — я сел рядом,
чувствуя, как в груди сжимается что-то ледяное. — Что происходит?
Деревня на ушах стоит.
Он затянулся дымом, молчал
долго, будто слова застряли где-то в горле. Потом глянул
исподлобья.
— А что должно происходить?
Живём, как жили.
— Не ври мне, — я с трудом
сдерживал дрожь в голосе. — Я же вижу, что творится вокруг.
Кузьмича забрали вчера, Степана позавчера. За что, как
думаешь?
— Ты что, совсем дуренем стал
в своём училище? — отец резко повернулся. — Не понимаешь, что
делается? Водку не достать так просто, народ звереет. А тут эти
проверки...
— Пап, ты же не… — слова
застряли в горле.
— Что — не? — голос его стал
жёстким, будто топором рубанул. — Не кормлю семью? Не рву жилы ради
вас?
У меня внутри всё вскипело. Я
поднялся и посмотрел ему прямо в глаза.
— Хватит этим заниматься!
Слышишь?! Завязывай немедленно! Ты понимаешь, чем это может
закончиться? Посадят тебя — что с нами будет? С мамой? Со
мной?
— Ты мне еще тут указывать
будешь, щенок?! — отец вскочил, лицо налилось злостью. — Я тебя на
ноги поставил, в люди вывел! А теперь ты мне советы
даёшь?
— Щенок? — у меня кровь
стучала в висках. — Я уже не тот мальчишка! Я вижу, чем ты рискуешь
ради копеек! Если не понимаешь этого — ты слепой! У тебя ведь есть
нормальная работа. Зачем еще и самогоном дополнительно
торговать?
Отец вскинул руку, но тут из
дома выскочила мама — вся бледная, руки дрожат.
— Пётр! Одумайся! Сын прав! —
она стала между нами, а голос сорвался на плач. — Я каждую ночь не
сплю! Думаю — когда за тобой придут? Хватит! Хватит
рисковать!
— Зина, не лезь не в своё
дело! — рявкнул отец.
— Как не в своё?! Это моя
семья! Мой муж! Мой сын! Я не хочу остаться одна! Сенька учится —
человеком станет… А ты…
Отец стоял тяжело дыша, кулаки
сжал так, что костяшки побелели. Потом вдруг опустился на крыльцо и
выдохнул.
— Что же делается…
Я сел рядом, а голос мой стал
тише.
— Пап… Я не хочу с тобой
ругаться. Я просто боюсь за тебя. За нас всех. Ты ведь умелый, руки
золотые — неужели только самогон спасает?
Он долго молчал, а потом глухо
сказал.
— Может, ты и прав… Завяжу.
Только как жить-то дальше будем? Самогон неплохо приносил
сверху…
Я посмотрел на него и впервые
увидел — отец мой стал маленьким и усталым. Как будто весь мир
вдруг навалился ему на плечи.
— Проживём, — я крепко обнял
отца за плечи. — Главное — вместе держаться.