Но в этот миг ни один из них
не знал — за этими стенами начинается игра без права на ошибку. В
Женеве 1985 года дышала история — и каждый вдох мог стать решающим.
Рейган поднялся из глубокого кресла и подошёл к камину. Пламя
плясало в его глазах, отбрасывая на лицо багровые отблески. На миг
президент показался уставшим стариком — но только на
миг.
— Знаешь, Джордж, — тихо
бросил он через плечо, — я всю жизнь воевал с коммунизмом. В
Голливуде, в Сакраменто, теперь — здесь. Но если быть честным… Всю
жизнь я мечтал о мире без ядерных ракет. Если хоть малейший шанс
есть, что этот русский думает так же…
Шульц не дал ему договорить —
голос его резал воздух, как сталь.
— Господин президент, мы не
имеем права на иллюзии. Советский Союз тратит на оборону почти
четверть своего бюджета. Их экономика едва держится на плаву, но
армия растёт. Наша СОИ — их ночной кошмар. Они знают — в этой гонке
им нас не догнать.
Рейган кивнул, но мысленно был
далеко. Перед глазами стояли письма от простых американцев — матери
писали о страхе за детей, старики — о тревоге за завтрашний день.
Ядерная угроза вползала в каждый дом, в каждое сердце.
А в это время в главном зале
особняка кипела работа. Швейцарцы — точные до педантизма —
проверяли каждую мелочь. Стулья выровнены по линейке, температура
под контролем, охрана готова к любой неожиданности. За окнами
клубилась толпа журналистов — камеры и микрофоны ловили каждое
движение у входа.
И в первый день встречи
начался с ритуала — рукопожатие у порога особняка. Два лидера —
Горбачёв и Рейган — сжали друг другу руки крепко, чуть дольше
протокола. Горбачёв улыбался широко и открыто — не скрывая
волнения. Рейган отвечал своей фирменной голливудской улыбкой — оба
знали цену этим жестам.
Но настоящая битва началась за
закрытыми дверями. Первыми шли официальные заявления — каждая
сторона выкладывала свои карты на стол.
— Господин президент, — начал
Горбачёв, и в его голосе звучала сталь молодого реформатора, — наши
страны вкладывают безумные деньги в оружие, пока миллионы людей
голодают и болеют. Разве это не безумие?
Рейган слушал внимательно, не
сводя взгляда с собеседника. Горбачёв говорил страстно, почти с
вызовом. Но Рейган помнил слова советников — советские лидеры умеют
играть на публику.
— Господин генеральный
секретарь, — ответил он жёстко, — я тоже хочу мира. Но мир должен
строиться на свободе и справедливости. Пока ваша страна
поддерживает войны в Центральной Америке, держит войска в
Афганистане и подавляет свободу в Восточной Европе — о доверии
говорить трудно.