Но теперь, через полчаса мы
ударили по рукам — Максим свободен, долг списан. И единственное
условие — больше никогда не появляться у Тихого с протянутой
рукой.
А когда мы вышли на улицу,
Максима буквально трясло от облегчения.
— Сенька, ты просто гений! Как
ты это провернул?
— Главное — знать слабое место
противника и вовремя надавить, — усмехнулся я. — И никогда не
показывать страх. Запомни это.
Мы проводили Макса до
общежития и отправились обратно в деревню. И всю дорогу парни
возбуждённо обсуждали случившееся.
— Сень, а если бы твоя
информация оказалась липой? — не выдержал наконец Мишка.
— Тогда пришлось бы драться до
последнего зуба, — честно признался я. — Но я был уверен в своей
правоте. И да, нам чисто повезло. Очень повезло…
Но увы долго я с друзьями
времени после этого больше не проводил. Через несколько дней
каникулы подошли к концу, и мне пора было возвращаться в училище.
Но перед отъездом мне пришло письмо от Максима — он снова
благодарил и клялся больше никогда не связываться с такими займами.
А я вдруг понял одну простую вещь — настоящая сила не в кулаках и
даже не в оружии. Настоящая сила — это умение вовремя подобрать
нужные слова и сказать их так, чтобы каждое попадало прямо в цель.
Ну и важно конечно на руках информацию иметь. Не знаю, чтобы мы без
нее делали, если бы мне тогда участковый не попался. Хотя, наверное
лучше не думать об этом…
***
Днями
ранее
Подвал караван-сарая замер, словно задержав дыхание, когда шаги
патруля наконец стихли в темноте. И Самир медленно выдохнул,
чувствуя, как по спине стекает липкий пот под грубой хлопковой
рубахой. Сердце билось так громко, что казалось, его слышат даже на
улице.
Фарид, прижавшись к стене, все еще сжимал древнюю амфору так,
будто это был живой ребенок, которого он спасал от пожара.
— Ушли, — прошептал Халиль, осторожно приоткрывая дверь и
выглядывая наружу. — Обычный обход. Пока чисто.
Самир кивнул молча, но тревога не отпускала его. Здесь каждая
секунда была на вес золота, каждый шорох мог стать последним. Он
повернулся к Фариду и устало покачал головой. В глазах того горел
яростный огонь — глаза человека, готового защищать свою истину до
последнего вздоха.
— Ты говоришь о наследии? — Самир присел на край деревянного
ящика, в котором покоилась золотая диадема царицы Библоса. — Что
толку от твоего наследия, если наши дети умирают от голода? Эти
камни три тысячи лет пролежали в земле, и ничего с ними не
случилось. Еще столько же пролежат в частных коллекциях
богачей.