— Где ему быть… — Клава
вытерла глаза краем выцветшего фартука. — В сарае лежит. Третий
день не просыхает. Говорит, сына нет и ему незачем трезвым
быть.
Мы переглянулись… У каждого
своя беда — кто топит горе в стакане, а кто носит его под
сердцем.
— Дрова надо наколоть, —
сказал я. — И крышу подлатать. Видел, что протекает.
— Да ну что вы… Вы ж теперь
чуть ли не городскими стали, — попробовала возразить тетя
Клава.
— Мы не такие уж городские, —
усмехнулся Макс, первый раз за весь день. — Руки помнят
топор.
Так что работали мы до самого
заката. Кололи дрова, чинили забор, латали крышу сарая. Руки
гудели, спины ныли, но работа гнала прочь мрачные мысли. Тетя Клава
то и дело выбегала во двор — то чай принесёт в гранёных стаканах,
то хлеб с сахаром, то просто постоит рядом, послушает, как топор
звенит.
— Спасибо вам, мальчики… —
голос её дрожал от усталости и благодарности. — Не знаю, как бы я
без вас…
— Да ладно, тётя Клава, —
ответил я, вытирая пот со лба. — Мы пока на каникулах здесь,
обязательно будем заходить.
И когда только стемнело, мы
собрались уходить. Тетя Клава проводила нас до калитки, всё
пыталась сунуть с собой то пирожков, то бутылку молока.
— Идите уже… — махнули мы
рукой. — Завтра опять придём.
Шли мы по тёмной улице молча —
усталые и с тяжёлыми мыслями. Фонари не горели и только окна
светились жёлтым светом. Где-то лаяла собака, да издалека
доносилась радиола.
— Хоть что-то сделали, —
сказал Миша на развилке, где расходились дороги.
— Да… — кивнул Макс. — А
потом? Уедем в город, а она останется одна с этим
алкашом…
— Не знаю… — честно признался
я. — Посмотрим.
И мы, попрощавшись, разошлись
по домам. Я брёл через заросший палисадник и думал о чертовых
поворотах судьбы — Борьки нет, тетя Клава осталась одна, а дядя
Семён ушел в запой… А я вот, живу не своей жизнью, в чужом времени,
и никто об этом не знает. Может, Борька тоже как я, переселился в
тело другого человека? Может, он теперь совсем в другом времени…
Далеко-далеко в будущем? Кто знает… Может, все мы здесь живем в
чужих телах, но все боимся об этом говорить вслух…
Я остановился у калитки дома и
поднял голову к небу. Звёзды светили равнодушно — те же самые, что
спустя многие годы будут все также глядеть на этот мир. И где-то
там возможно Борька ищет свой путь… Или просто растворился во тьме.
Но сейчас здесь у меня было лето — липкий запах свежескошенной
травы смешивался с горечью потерь и надеждой на завтрашний день. Я
вздохнул полной грудью и вошёл в дом — туда, где ещё ждали и во
что-то верили.