— Потом, — говорю я, — когда тебе станет лучше. Там, наследство моей матери, я должна найти его.
— Наследство? Звучит очень заманчиво. Но нам нужно дожить хотя бы до момента посвещения. Я слышала что ритуал обретения имени проходят далеко не все.
— Что за ритуал? А что бывает с теми, кто не проходит?
Клем ничего не отвечает, и лишь сосредоточенно хромает в сторону здания обители, поддерживаемая мной.
Делая два шага, она останавливается, и переводит дух, морщась от боли. Потом делает еще два шага и снова останавливается, опираясь на меня.
— Увидим, — говорит она наконец. — Скоро мы все увидим.
14. 13
Когда мы спустя, наверное, не меньше часа, наконец, достигаем шаткого моста, ведущего в крепость, Клем едва переставляет ноги. Мне приходится практически тащить ее на себе, и я чувствую, что силы мои на последнем исходе.
Молчаливые сестры, стоящие по сторонам от моста, вроде бы встречая нас, глядят пустыми, ничего не выражающими глазами. Губы плотно сомкнуты, из ноздрей вырывается пар -- и только в эту минуту я понимаю, как стало холодно. От безумного напряжения я даже не замечала как землю под босыми ногами сковывают вечерние заморозки.
— Она должна пройти сама, — говорит одна из сестер, кладя мне руку на плечо. — Это дорога для одной пары ног.
Я смотрю на шаткий веревочный мост и понимаю, что вдвоем мы и правда не сможем пройти. Все внутри меня обрывается.
— Пожалуйста, — говорю я, без сил падая на землю в изнеможении, — помогите мне.
— Помогут только слезы, — шелестит голос одной из сестер. Ветер тут же подхватывает этот звук, словно выдирая силой его из безразличного рта. — Море ценит только их.
— Оставь меня тут, — хрипит Клем, — не такая уж плохая смерть. Одной шлюхой меньше, одной больше. Никто не заметит. Никто не прольет слез.
Я вижу, что губы ее совсем посинели от холода, а на ресницах появились маленькие кристаллы инея.
— Нет, я никуда не пойду. Не для того, я тебя сюда тащила, чтобы ты умерла здесь.
— Что-то болит внутри, — шепчет Клем, — нехорошо болит.
Она кашляет и я переворачиваю ее на бок, всеми словами проклиная равнодушных монашек безразлично глядящих на нас.
В отчаянии вскидываю взгляд и смотрю на ту сторону моста. Она так близко, и между тем, так смертельно далеко.
Вглядываясь в громаду круглой крепости, я различаю возле моста грузную фигуру матери Плантины. Ненавистная черная ворона на фоне серых камней. Я не вижу ее лица в вечернем сумраке, но могу поклясться, что сука улыбается.