— Награжу тебя, — повернулся я к
Анхеру и ткнул в стену справа от входа. — Вот здесь высеки имена
всех мастеров, кто храм строил, а в самом низу — имена горожан,
которые помогали вам едой и трудом.
— Можно? — восторженно посмотрел на
меня Анхер. — Мне будет дозволено на доме бога свое имя
начертать?
— Я же тебе говорил, что ты будешь
знаменит, как Имхотеп, — с самым серьезным лицом произнес я, зная,
что этот парень немедля притащит к стене свою Нефрет, а та, не умея
читать, будет гладить высеченные в камне буквы и восторженно
смотреть на своего мужа.
— Великое дело сделано, — негромко
произнес Гелен, который несколько месяцев из этого храма вообще не
выходил. Он, наплевав на свой статус, таскал камень и подавал
мастерам воду, проникшись грандиозностью замысла.
— Видение мне было, — негромко
произнес я. — Бог Посейдон, повелевающий морем, открыл мне во сне,
что в Аид люди после смерти не просто так попадают.
— А как? — жадно спросил Гелен,
который даже рот приоткрыл, снедаемый любопытством.
— Понимаешь, братец, — увлек я его за
локоть подальше от посторонних ушей. — Аид — он не таков, как мы
его представляем. Мы вот считаем, что в подземном мире тоскливо и
жутко, а это не так. Великие боги не могут хороших и дурных людей в
одном месте после смерти собрать. Хорошим людям обеспечено доброе
посмертие, а дурным — муки. Элизий — вот то место, куда попадут те,
кто ведет праведную жизнь.
Я процитировал классика, с огромным
трудом выковырнув из завалов памяти давно забытые строки. Кто бы
знал, чего мне это стоило. Кое-что я, кажется, сам дописал,
компенсируя дыры в воспоминаниях.
— Там человека легчайшая
жизнь ожидает.
Нет ни дождя там, ни снега, ни бурь
не бывает жестоких.
Вечно там Океан бодрящим дыханьем
Зефира
Веет с дующим свистом, чтоб людям
прохладу доставить.
— О-о-! — Гелен смотрел на меня
округлившимися глазами и жадно внимал.
— Здесь, за отечество кто, сражаясь,
раны прияли,
Кто непорочны остались, жрецы в
течение жизни,
Кто — благочестны, пророки, вещая
достойное Феба,
Изобретеньям искусным кто жизнь свою
посвятили,
Память оставили кто в других о себе
по заслугам…
На этом мои воспоминания иссякли
полностью, но Гелен был нокаутирован. Он замер, глядя куда-то
поверх моей головы, и повторял строки, написанные Гесиодом и
Вергилием, выучив их с первого раза и навсегда. Тут вообще память у
людей куда лучше, чем у моих современников, что были не в состоянии
запомнить номер телефона. Рассказать какой-нибудь эпос длиной в
сутки для ахейца или лувийца просто раз плюнуть.