— Пока Диомед в походе был, его жена
с Кометом сошлась, сыном Сфенела, — пояснил Эгисф. — И жили они
хорошо, и торговля началась просто на загляденье, а тут ни с того
ни с сего Диомед возвратился. Его уже и не ждал никто. Все
надеялись, что его прибьют под Троей. Ан нет, уцелел.
— И что дальше было? — не верила
своим ушам Хеленэ.
— Да прогнала его Эгиалея, —
расхохоталась Клитемнестра. — Родню свою подбила, а те и проводили
ее муженька с честью. Проваливай, сказали, бродяга этолийский, к
себе. У нас тут законный род правит.
— А Сфенел как же? — Хеленэ неверяще
переводила взгляд с одного на другую. — Они ведь сколько лет
друзья.
— А Сфенел промолчал, — глумливо
усмехнулась Клитемнестра. — Диомед друг ему, а Комет — сын.
Получается, оба царства Аргоса за его детьми останутся. Вот так он
забыл и про дружбу, и про то, как вместе с Диомедом кровь проливал.
Власть, сестрица, она на всех не делится. Эгиалея — дочь законного
царя. Аргос за нее горой стоит, как Спарта за тебя. Тем более
сейчас, когда такая торговля пошла.
— А чем ей Диомед стал вдруг немил?
Хорошо ведь жили, — растерялась Хеленэ, но тут захохотал даже
Эгисф.
— Ой, насмешила! Я не могу! Живот
порвется сейчас! — всхлипывал царь, утирая проступившие слезы. — Ну
вот не тебе такие вопросы задавать! В Арголиде что, все бабы с ума
посходили? Или еще остались те, что в разуме? У вас всех промеж ног
зудит, что ли?
— Не равняй меня с блудницами! Я себе
мужа по сердцу избрала и ему верность хранила, — хмуро ответила
Хеленэ, которая больше не притронулась ни к вину, ни к еде.
Она не могла дождаться, когда,
наконец, закончится этот проклятый ужин. Как только упала ночь, она
пошла к Царскому Кругу, где лежат усопшие повелители Микен. Она
будет молиться, чтобы свершилась ее месть. За Париса убитого, за
погубленную жизнь, за постылые ласки ненавистного мужа. Ночь,
близость мертвых и жертвы вином и хлебом, — этого должно хватить.
Не так часто молят о милости Эрину, дочь Тьмы.
— Богиня, прошу тебя, — шептала
Хеленэ, поливая вином камни царских гробниц. — Дай свершиться
священной мести. Прими жертвы мои. А если мало тебе будет, то и
саму жизнь мою забери. Ни к чему она мне теперь. В Аид сойду
бестрепетно, и даже там счастливей буду, чем здесь. Может, хоть в
царстве скорби с любимым увижусь.