- О-о-о! – раскрыли рты таксиархи. –
Так чего ты сразу не сказал, государь? Всю голову нам этими
плетрами забил. Давай землю в ику считать! Так ведь любой дурак
поймет. Прямо как мы сейчас.
- У нас дюжину таких ику называют
«поле», - почесал голову родосец Пеллагон. – Богатым наделом
считается. Только сам царь может столько земли пожаловать.
- А у нас кто сколько сможет у
соседей отбить, тот стольким и владеет, - ухмыльнулся фракиец
Сардок. – Цари пробуют порядок навести, да только без толку
все.
- А нам нельзя вместо Нелея архонтами
стать? – жадно посмотрели на меня командиры, и я даже растерялся.
Елки-палки! Я ведь им ничего не дал! А так нельзя.
- Вы тоже свои наделы получите, -
небрежно сказал я. – Думали, я про вас забыл? Четыреста плетров
лучшей земли у хорошего ручья, с оливами и садом. И сто плетров
земли похуже, под пастбище.
- Да-а! – заорали они в восторге,
хлопая друг друга по плечам.
Теперь они уже ничего не имели против
плетров. Воины поняли главное: они богатые люди, которым не грозит
голодная смерть. Только вот условием богатства станет
беспрекословная преданность лично мне. Любой, кто захватит
Милаванду, отберет у них землю тут же.
- Это имение у вас будет, пока живы
вы и ваши жены, - предупредил я их. – Дети пусть сами свою землю
зарабатывают.
- Да и ладно, - легкомысленно
согласились таксиархи, не понимая, что только что смогли изменить
мир. – Пусть тоже попотеют.
Я возьму за основу порядки, которые
сейчас приняты в Микенах и у хеттов, и немножко добавлю от себя.
Вся земля будет считаться собственностью царя, а остальные станут
ее арендовать. Даже гекветы, царские вельможи, и сельские общины.
Свободной продажи земли, как в Вавилонии, мне даром не надо. Это
неизбежно приведет к концентрации ее в руках определенных людей или
храмов, как в Египте, где фараон просто нищий по сравнению со
своими жрецами.
- У нас воинов увечных два десятка,
государь, - сказал вдруг Абарис. – У кого рука, у кого нога… Что
делать будем с ними?
- Кашеварами в войско возьмем, - не
раздумывал я ни секунды, - и в обоз, с сохранением жалования. Как
срок выслужат, дадим работу по силам в страже или в порту. И
участки выделим, урожай с которых на их пропитание пойдет.
Грех так говорить, но увечный воин в
это время – редкость невероятная. Тут люди или выздоравливают, или
умирают, а калеки и вовсе не нужны никому. Считается, что они
неугодны богам, раз не смогли ни победить, ни погибнуть с честью.
Жуткая судьба у этих людей. А вот у меня их аж двадцать человек
скопилось. Таких, кто жив остался, а сражаться не может.