Жека смотрел во все глаза, но убей бог — там, среди туманов,
никого не было.
И тут в скульптурной группе из трёх бетонных пионеров случилось
движение. Стоящий слева барабанщик опустил руки с барабанными
палочками, и голова его повернулась на звук.
Шея пионера вытянулась, он как будто принюхивался. Потом серая
фигура отделилась от остальных и спрыгнула с площадки, бетонные
ноги глухо шмякнули о землю. Пионер бодро побежал к усатому с
Жекой, и сухие ветки трещали под его тяжёлой поступью.
«Господи, это что, люди? — подивился про себя Жека. — Живые
скульптуры, как летом в парках?»
Но нет: на руке фигуры, у локтя, из-под прохудившегося бетонного
монолита торчала тонкая гнутая арматура. На груди к серому телу
рельефно прирос пионерский галстук, а шорты в неподвижных складках
гладко переходили в толстые ноги. Если фигура и была живой, то
жизнь эта было определённо не органической.
Статуя остановилась в двух шагах от людей. Ростом пионер
оказался повыше усатого и Жеки как раз на свою бетонную голову, а
уж о ширине фигуры и говорить было излишне.
Жека буквально присел под взглядом слепых глаз, покрытых
выгоревшей краской в мелкой сетке трещин. Почувствовал, как волосы
шевельнулись на затылке, а ноги сами собой приготовились уносить
туловище куда-нибудь подальше. Но, с учётом всего остального,
бегать от статуи показалось как-то совсем глупо. Да и куда тут
бежать-то?
А, будь что будет! И Жека никуда не побежал.
Усатый, судя по всему, заметил и понял Жекины метания, глаза его
блеснули чем-то, похожим на одобрение. Потом он шевельнул лицом в
сторону статуи:
— Давай.
Пионер кивнул твёрдой пилоткой и потянул с шеи барабан. И дальше
— Жека и пикнуть не успел — бодренько вскинул свой
бетонно-музыкальный инструмент над головой, шагнул вперёд и обрушил
его Жеке прямо на макушку.
***
От удара бетонным барабаном по кумполу Жека не обрушился в
темноту и беспамятство, как это можно было предположить. Вместо
темноты, как раз наоборот, появилось обильно яркое, перед глазами
мелькнули радуги, бензиновые разводы и павлиньи хвосты. Запахло
горелой пластмассой и мандаринами.
Сам Жека как будто падал куда-то и в то же время оставался на
месте. Мимо пролетали разноцветные светящиеся пятна — словно нёсся
он по ночной трассе, только на очень уж дикой скорости, и в
мелькании том что-то понять и узнать было невозможно.