— Давайте отойдём, — предложил Жека и направился вдоль бетонного
забора к скверу, который заприметил заранее.
Геннадий послушно потопал следом.
Сразу за углом, в густой тени под неизвестными деревьями с
большущими светло-зелёными листьями, оказалась скамейка. Была она
длинная, широкая и, главное, пустая. Жека плюхнулся на неё и жестом
пригласил Геннадия садиться. Тот не возражал.
— Выслушайте меня, — серьёзно начал Жека. — Выслушайте и
постарайтесь мне поверить.
Геннадий посмотрел заинтересованно и покивал.
— Меня отправили к вам из будущего, — сказал Жека.
Геннадий на секунду прищурился, соображая, наверное, не
ослышался ли он.
— Да, из будущего, — повторил Жека.
— Ага, — задумчиво проговорил Геннадий. — И как, из очёнь
далёкого?
«Из пипец какого далёкого, дорогой советский инженер Баранов», —
подумал Жека. Но вслух произнёс:
— Из достаточно отдалённого.
Санаторный человек Геннадий улыбнулся.
— Вы там, наверное, к звёздам вовсю летаете… — поддержал он эту,
как ему, видимо, думалось, шутку или розыгрыш.
— Да ни хера, — оборвал его Жека, которому надоело это
затянувшееся вступление. — И к вам я по вопросу вполне себе
приземлённому.
Жека сделал паузу и уставился Гене в переносицу.
— Насчёт вашего морального облика.
Геннадию резко расхотелось улыбаться. Он вздрогнул, как от
удара, моргнул, потом привстал и обеспокоенно заозирался.
— Да один я, не переживайте, — усмехнулся Жека.
— Точно один?
— Один, один.
— И…
— И я не тот, кем выгляжу: мне сорок с гаком лет, так что…
— Агааа, — перебил на этот раз Геннадий, прищурено всматриваясь
Жеке в лицо, он даже протянул руку и снял с него панаму. — Я вижу,
солнечный удар не прошёл даром… Последствия начинают
сказываться.
Жека отобрал панаму, кивнул:
— Смешно. И тем не менее…
— Тебе, малый, лучше бы сейчас в медпункт… — полез Геннадий
опять перебивать.
— Да выслушай ты, Гена, ё… пперный театр!!! — заорал Жека, не в
силах сдержаться.
Недавние мысли о компьютерных квестах выдуло из его головы,
сейчас перед ним просто сидел человек, которого нужно было
переспорить, убедить. Какой же тонкий у меня голосок, скривился про
себя Жека. Геннадий, однако же, заткнулся.
— Не надо тебе мутить с пломбирной этой бабой, — продолжал Жека
уже спокойнее, — не надо. Плохо закончится.
Детский голос имел и некоторый плюс: сказанные им такие взрослые
слова должны были, представлялось Жеке, подействовать на
собеседника ошеломляюще.