Между тем «Волга» впереди ехала-ехала, а тут вильнула и
остановилась. Под фонарём, возле темнеющего стёклами киоска
«Союзпечати», примостилась на табуретке толстая тётка в косынке,
перед ней лезли из вёдер белые пушистые цветы. Рядом стоял и рылся
в карманах Гена Баранов.
— Тормозите, тормозите! — крикнул Жека, и автолюбитель неловко
завернул к обочине, запрыгнул одним колесом на бордюр и снова
заглох.
Жека выскочил из машины и пошагал к Гене. Что делать дальше, он
совсем не представлял.
Но Гена, увидев Жеку и что-то такое, видимо, всё же припомнив,
ничего сделать ему и не дал. Он бросил суетящуюся цветочницу и
рванул прямо к Жеке. Подбежал, сгрёб его за шею, но тут же
опомнился, отпустил — ребёнок всё-таки. Вскричал со страданием в
голосе:
— Ты зачем за мной таскаешься, маленький ты гадёныш?! Сколько
можно? Ты…
Но он не договорил. Так-то у него, конечно, было много что Жеке
сказать. Он просто не успел. А не успел он оттого, что подскочивший
автомобилист развернул Геннадия к себе, и его возмущённая только
что увиденным и услышанным быстрая нога впечаталась Геннадию в то
самое место, которым Геннадий рассчитывал сегодня получить совсем
другие ощущения, нежели те, что теперь вот пришлось получить. Гена
глухо ойкнул и согнулся.
— Э, Вовчик, ты чего? — возник рядом с ними таксист, что
оказался, видимо, автолюбителя знакомым, в маленьких городках
местные все друг друга знают.
А возле Жеки вдруг возникла Снежана. Возникла и схватила его.
Сегодня Жеку все взяли моду хватать, но у Снежаны это получилось
куда неприятнее других. Она больно впилась Жеке в участок между
плечом и шеей своими яркими маникюрами и поволокла в сторону — так
хищник волочет пойманную жертву.
Растерянный Жека опешил от такого поворота и безвольно болтался
у неё в когтях. А что ему было делать? Не драться же с ней. А
Снежана тем временем шипела змеёй прямо Жеке в ухо:
— Слышь, мелкий говнюк! Не лезь, не лезь к нам, сопля, чмо
малолетнее!
Лицо её искажалось гримасами, ярость придала неженской силы.
Жеку пронзило острыми ногтями до самого скелета, он дёрнулся, но
куда там, вырваться было невозможно.
— Всё равно я заберу его себе, — неслись, обдавали Жеку
приторными парфюмами быстрые, не желающие себя сдерживать слова. —
Жена не стена, отодвинем. Есть дочь — ну, ничего, заплатим
алименты.