Так... если я не понимаю физику процесса, я должен создать для
себя рабочую модель, — сработала привычка инженера. — Нужно
представить, как эта сила, или что там, идёт из самого центра.
Допустим, отсюда, из груди... из сердца...
Я поднял правую руку, бледную руку Алексея, и растопырил
пальцы.
И тут же ступор.
Как там?.. Черепаха?.. Нет... Чешуя! Я начал лихорадочно
копаться в чужой памяти, как в запылённом архиве. Зеркало, Чешуя и
Кокон. Имена были. Но как они выглядели? Я напрягся, пытаясь
вытащить то самое видение дуэли. Вот он, Голицын, уверенно сплетает
синие нити... а вот Алексей, его собственные руки, и от них исходят
тонкие, слабые, голубоватые...
Есть!
Я представил это. Представил, как тёплая энергия из груди течёт
по руке, собирается в ладони и просачивается сквозь кончики
пальцев. Я не просто думал об этом. Я требовал, чтобы это
произошло. Я вложил в это желание весь свой азарт, всё отчаяние и
новообретённый восторг.
Сначала — ничего.
А потом... я почувствовал это. Лёгкое покалывание в пальцах,
похожее на статическое электричество. Я открыл глаза.
И увидел.
Между моими пальцами, дрожа и переливаясь, висела
одна-единственная, едва заметная, тусклая голубая нить. Она была
тонкой, как паутинка, слабой, почти призрачной. Она просуществовала
не больше секунды, неуверенно качнулась в воздухе... и погасла.
Но я её видел. Я её сделал.
И в тот же миг острая, режущая боль пронзила мою голову, а тело
пробила такая волна слабости, что ноги подкосились. Я рухнул на
колени, тяжело дыша, а комната поплыла перед глазами.
Предупреждение женщины не было шуткой. Даже эта крошечная искра
магии стоила мне огромных сил.
Я кое-как дополз до кровати и завалился на неё, измотанный,
но... счастливый. Это возможно. Я могу.
Именно в этот момент за дверью послышались размеренные, тяжёлые
шаги. Они приближались.
Сердце пропустило удар. Шаги за дверью. Тяжёлые, уверенные, они
несли в себе угрозу допроса, оценок и необходимости снова играть
чужую роль.
Я напрягся. Весь детский восторг от первой магической искры
мгновенно улетучился, сменившись знакомым ощущением загнанного
зверя. Играть роль княжича — это дикий стресс. Мне совершенно не
хотелось ни с кем разговаривать, особенно сейчас, когда я был
полностью выжат и уязвим.
Не было времени даже думать. Я инстинктивно выбрал самый простой
путь к спасению — бегство.