Я тяжело вздохнул. Воздух в лёгких словно превратился в свинец.
Я смотрел на свои бледные руки, лежащие поверх серого одеяла,
пытаясь подобрать слова. Каждое слово сейчас было как шаг по
минному полю.
С одной стороны, нужно играть роль. Ведь быть полным профаном,
не помнящим абсолютно ничего — это верный путь в сумасшедший дом
или, как минимум, к отчислению. Мне кажется, что так нужно... —
подсказала какая-то интуитивная часть сознания, оставшаяся от
Алексея.
Но с другой стороны... если я действительно болен, если у меня
амнезия... может, это шанс? Шанс выиграть время.
Я поднял на лекаря взгляд, стараясь вложить в него всю возможную
надежду, на которую только был способен. Голос прозвучал чуть
дрожаще.
— Скажите... если я правда ничего не помню... эта Проверка... можно
ли её будет как-то отсрочить? Ну... как бы по состоянию
здоровья?
Лекарь Матвеев молчал несколько секунд, внимательно изучая моё
лицо. Его светлые глаза, казалось, пытались заглянуть мне прямо в
душу. Я ожидал чего угодно: усмешки, отказа, сухого "нет". Но его
реакция была другой.
Он снова устало вздохнул, и в этом вздохе слышалась целая
вселенная бюрократических правил этого мира.
— Теоретически, — начал он медленно, словно взвешивая каждое слово,
— при обширном повреждении эфирного тела, затронувшем центры
памяти, совет Академии может дать отсрочку. Это называется
"академический отпуск по состоянию эфирного здоровья".
Моё сердце забилось чаще. Шанс! Есть шанс!
— Но, — продолжил лекарь, и это "но" прозвучало как приговор, —
есть два нюанса, княжич. Во-первых, для этого потребуется полное и
всестороннее обследование вашего сознания комиссией, состоящей из
трёх магистров-менталистов. Это крайне инвазивная и неприятная
процедура. Они будут копаться в вашей памяти, в ваших мыслях, как в
сундуке со старым хламом. Они увидят всё. И если они решат, что вы
симулируете... последствия будут гораздо хуже, чем простое
отчисление.
Меня прошиб холодный пот. Менталисты. Копаться в мыслях. Они
увидят, что я не Алексей. Они увидят Петра Сальникова, цех,
автобус, мою прошлую жизнь... Это был не вариант. Это была
катастрофа.
— И во-вторых, — продолжил Матвеев, не сводя с меня глаз, — в
вашем конкретном случае, это решение будет принимать не только
совет Академии, но и глава вашего Рода. А ваш отец, князь Дмитрий
Воронцов, уже был уведомлён о вашей дуэли. И его ответ был
предельно ясен: "Никаких отсрочек. Пусть сдает со всеми. Провал
будет означать, что в Роду Воронцовых одним бездарем меньше".