Они делали это так легко, так обыденно, словно дышали. А я... я
не умел даже этого. Я смотрел на них из своего окна-бойницы, как
заключённый смотрит на вольную жизнь, и чувствовал, как между мной
и ими разверзается пропасть. Они были здесь своими. А я — чужаком,
самозванцем, который даже не понимает основ этого мира.
Мой взгляд скользнул выше, к другим башням, соединённым с моей
крытыми галереями и воздушными мостами. В некоторых окнах горел
свет — где-то тёплый, жёлтый, как от свечей, а где-то —
пульсирующий синий или зловеще-зелёный, словно там шли какие-то
опасные опыты. Это место было огромным, живым организмом. И оно
было мне враждебно.
Слабость снова навалилась тяжёлой, душной волной. Ноги
подкосились, и я едва успел вцепиться в холодный каменный
подоконник, чтобы не упасть. Боль в голове вернулась с новой
силой.
Кое-как, цепляясь за шершавую стену, я добрался обратно до
кровати и буквально рухнул на неё. Дыхание сбилось, сердце
колотилось где-то в горле. Я лежал, безвольно раскинув руки, и
смотрел в потолок.
Теперь я знал больше. И от этого знания становилось только
страшнее. Я видел уровень студентов. Видел, что магия здесь — не
сказка, а обыденность и наука.
Время тянулось медленно. Шар под потолком всё так же ровно
гудел. За окном выл ветер. Я был заперт в этой палате, в этом
слабом теле, с тикающими часами моего приговора. Нужно было что-то
делать. Но что?
Я лежал на кровати. Сил не было даже на то, чтобы думать, но
мозг, подстёгнутый страхом и отчаянием, работал на износ. Он
пытался найти выход, уцепиться за хоть какую-то соломинку. И он
начал делать единственное, что мог — сравнивать.
Воспоминания начали всплывать сами собой, перемешиваясь в
причудливом, болезненном калейдоскопе.
Вот я, из прошлой жизни, стою в гулком цеху, пропахшем машинным
маслом и горячим металлом. В моих руках — тяжёлый инструмент.
Передо мной — сложный механизм, упрямый агрегат, который
отказывается работать. Я не молюсь духам машины и не уповаю на
удачу. Я ищу причину. Изучаю схемы, проверяю контакты, слушаю звук,
ищу слабое место. Логика, опыт, методичный перебор вариантов. Мои
руки — широкие, сильные, в старых мозолях и паре глубоких шрамов от
сорвавшегося ключа и острого куска металла — это инструмент, такой
же, как и мой мозг. Они привыкли создавать, чинить, заставлять
мёртвое железо работать по понятным законам физики.