– Он ими однажды ствол у пушки на
бублики нарубил... – подошёл еще один казак и тоже, что характерно
с двумя клинками. Дядь Женя. Плотников. Он у нас плотником в
деревне и был, как и семья их вся.
– Ой, да было-то по пьяни раз! Ты мне
сколько ещё тот случай поминать будешь?
Вообще, видеть таких привычных у нас
в деревне казаков в боевой обстановке было очень странно. И
страшно. Такие незамысловатые дома, тут они словно
сбросили маски и даже двигались с ленивой грацией...
– Ну чё? Дело до триариев дошло. Или
как латиняне древние говаривали – «Рес ад триариос венит!» –
хлопнул меня по плечу наш библиотекарь Карлукский, дядя Тёма
Шугуров.
Ужас просто, как война людей
меняет!
А мы – вообще медведем
стали.
Но так-то да!
– Внимание! – жестяно рявкнуло
сверху. – Первая волна!
Я перекинулся в Зверя и немного
отошёл в сторону. Интересно же, чего тут сейчас будет? Пятёрка
старичков выстроилась позади шлагбаума, словно обозначая границу,
за которую заходить не рекомендуется. Ну и мы, с невидимой пока
Айко, чуть правее.
Вначале мы услышали звук. Вой, рёв,
какое-то взвизгивание... А потом на нас потёк сплошной вал. Первыми
прибежали собаки. Ну как собаки? У нас таких шавками зовут.
Низенькие, рыжие, худые. Только вот бежали они сплошной волной. Как
ковёр шевелящийся. Ну и понеслась! Первые собаки бросились на
пятёрку сумасшедших. И, если честно, я аж рот раззявил – как пять
мельниц кровавых кто закрутил, деды выделывали клинками каждый
что-то своё, но выглядело это феерически страшно. Словно каждый
взмах бросал вперёд на нападавших волны крови, и обрубки тварей,
что даже ценой своей жизни старались дотянуться до бойцов. А
дотянуться не получалось!
А вот и пулемёты из бойниц КПП
вступили. А потом мне не до наблюдения за окружением стало. Каждый
взмах когтей уносил по три-четыре твари, но их было просто не
сосчитать! Я прыгал, крутился из стороны в сторону и рвал, рвал всё
что видел. О! обезьянки пошли! Эти больше верещали, чем реально
могли что-то сделать белому мишке. Иногда я дольше тратил времени
на стряхивание их тушек с когтей. А потом перестал обращать на это
внимание. Сами свалятся. Или разорвутся на куски!
Почему-то не удавалось в себе даже
ярость вызвать. Просто – безликое мясо, тупо прущее на нас и так же
тупо мрущее. В себя меня привёл рёв Айко: